Наконец, что думало о ведении войны в таких условиях Верховное командование? Трезво оценивая обстановку, действительно ли верило оно в победу?
Вице-адмирал Сигэру Фукудомэ, занимавший в начале войны пост начальника оперативного управления Генштаба ВМС, писал о японском флоте следующее:
«Накануне войны Японию обуял страх перед неминуемой революцией. Адмирал Ямамото считал, что, в то время как гражданская война не была чревата фатальными последствиями для страны, война с внешним противником без шансов на успех принесла бы катастрофу. В связи с этим адмирал энергично возражал против развязывания войны. В то же время он полагал, что в результате развития внутренней ситуации страна неотвратимо движется к войне.
Когда я излагал во дворце принцу Фусими[1] план действий, он сказал: „Если разразится война, Япония потеряет все, что она приобрела с начала эпохи Мэйдзи. Но представляется, что способа избежать войны нет. Я крайне обеспокоен“».
По заключению командования флота, сколь нежелательной ни была война, альтернативы ей не существовало. Спасения Японии можно добиться только путем войны. Эту точку зрения флота представлял адмирал Сигэтаро Симада, министр ВМФ первого кабинета Тодзё.
С учетом достигнутой боевой мощи, боеготовности и сложившейся стратегической обстановки было желательно возможно раннее вступление в войну. План этого был представлен начальником Генштаба, адмиралом Осами Нагано, на совещании у императора 6 сентября 1941 года. Тем не менее не сбрасывалась со счетов возможность достижения удовлетворительного результата дипломатическими усилиями, без применения военных средств. Даже если победа не будет достигнута, сам факт нашей решимости прибегнуть к оружию станет благом. Это продемонстрирует нашу заинтересованность в поддержании японского боевого духа, который следует сохранить любой ценой.
Когда одобрили повестку дня совещания, адмирал Нагано заявил от имени Верховного командования следующее: «Все согласны, что, если мы не начнем войну теперь, нация погибнет. Но она может погибнуть и в ходе боевых действий. Следует понимать, что гибель страны без сопротивления была бы бесчестьем. В безнадежной ситуации можно выжить, лишь сражаясь до последнего человека. Тогда даже в случае поражения наш боевой дух будет воодушевлять потомство в деле обороны страны».
Нагано заключил новое выступление словами: «Во время войны солдаты одержимы лишь желанием сражаться за своего императора. Мы будем биться до последней капли крови».
Мы, непосредственно участвовавшие в боях, до окончания войны ничего не знали о сути дебатов на совещаниях у императора. Мы сражались так, как приказал трон. С течением войны горькое предчувствие поражения возрастало, но не ослабевала наша решимость вынести все тяготы исполнения долга перед императором и родиной.
В конце войны сокрушительное поражение подтвердило истинность рассуждений адмирала Нагано. Более того, единодушная решимость командования флота продолжать войну сыграла роковую роль и в его собственной судьбе.
Парадокс состоит в том, что в ходе войны на Тихом океане, возвестившей наступление атомной эры, мир стал свидетелем самоубийственных атак с воздуха. Злой иронией является то, что такой способ войны даже стал предметом рассмотрения, не говоря уже о его использовании против высокотехнологичного оружия и тактики современной войны. Понятно, что многие люди могли бы усмотреть в подобных атаках пример варварства, если не безумия, и предпочли бы забыть, что это когда-либо происходило.
Однако поразительный прогресс последнего времени в развитии разрушительных видов оружия заставил многих людей – военных и штатских – осознать, что война порождает отчаяние в возрастающих масштабах. Поскольку война и вооружения – продукты человеческого разума, не мешает приглядеться к этому разуму. Далее, поскольку желание жить столь всепоглощающе для человеческого разума, небезынтересно изучить пилотов-камикадзе, которые преодолевают это желание с целью выполнить свой долг.
Было бы желательно, чтобы пилоты-самоубийцы сами рассказали о себе сегодня, но их голоса навеки умолкли. Вот почему мы собирали все имеющиеся в наличии данные и стремились написать книгу, способную высказаться за них. Книга отнюдь не замышлялась ради критики. Она создавалась как свидетельство, как память об отважных людях, которые жертвовали своими жизнями в этих «специфических» атаках. Мы искренне надеемся, что книга послужит совершенствованию мира, чему каждый из этих людей, по его собственному мнению, способствовал.
Атаки камикадзе шокировали мир в первую очередь в аспекте «неизбежной смерти». История засвидетельствовала много случаев, когда отдельные солдаты сражались под гнетом обстоятельств неизбежной смерти, но никогда прежде не вырабатывалась программа такого поведения людей столь систематичная и долговременная. В обстановке, диктующей жизнь или смерть, как бы ни был велик риск, всегда сохраняется шанс на выживание. Но атака камикадзе осуществляется только при условии самоубийства. Эта атака и смерть означали одно и то же.