Повисла томительная пауза.
– Римо! – позвал Чиун.
– Ну чего?
Голос шел из самой глубины дома, отдаваясь эхом в углах комнаты – совершенно пустой, ибо великие сокровища, которые еще недавно хранила она, исчезли.
– Я хочу, чтобы ты подошел ко мне. – Голос Чиуна звучал сурово.
– Я занят.
– У него до сих пор дурные манеры американца, – пожаловался Чиун. – Но пусть это остается тайной нашей семьи. – И позвал чуть громче: – Только на минуточку!
– Как будто от него убудет – уделить нам минуту. – Чиун, взглянув на Каянга, обиженно сморщился. – Прямо не знаю, что делать с ним. Отдал этому мальчишке лучшие годы жизни... Но ничего, мы разрешим все трудности, как и подобает корейцам. И увидишь – не пройдет и недели, как малыш уже будет в животе Пу!
Римо появился на пороге, держа в руках развернутый свиток пергамента. Байя узнал строчки корейских иероглифов, но на свитке были и другие буквы, странные, похожие на язык западных людей. Таких он раньше никогда не видел, а он держал в руках даже американские газеты, которые время от времени присылал в Синанджу Чиун для пополнения архива ассасинов.
– Слушай, папочка, – с порога начал Римо, – я перечитал этот свиток десять раз и не нашел ни слова о мистере Эрисоне. Греки дерутся с персами, греки дерутся друг с другом, священные обряды, Олимпийские игры, стихи, трагедии, описание попойки в честь божества по имени Дионис, ну и, конечно, списки гонораров ассасинам. Для чего ты мне дал его, скажи пожалуйста?
– Ты не видишь дальше своего носа, Римо, – даже такого белого и длинного, как твой.
– О'кей, у меня длинный белый нос. Теперь давай выкладывай, что случилось.
– Не случилось – это ты хотел сказать.
Римо наконец заметил отца супруги. Тот кивнул здороваясь.
– Отец Пу утверждает, что она осталась нетронутой, – напирал Чиун.
Байя кивал с нарастающим энтузиазмом.
Римо пожал плечами.
– И он утверждает, что сын еще не зачат.
Римо снова пожал плечами.
– Отец Пу по доброте сердца согласился скрыть этот позор от нашей деревни. Но правды не скроешь – ты, Римо, обманул нас.
Римо зашуршал свитком, вновь его разворачивая.
– Так что мне здесь искать? – спросил он.
– Моего внука.
– Нет, папочка, я ищу мистера Эрисона. Потому что при следующей встрече я намерен взять над ним верх. Или таким примитивным способом ты хотел просто заставить меня еще раз прочесть свитки?
– Все, что тебе нужно, здесь, в них. А найдешь сокровища Синанджу – и недалек будет день, когда мы расправимся с твоим Эрисоном.
– Понятно, значит, ты решил меня охмурить. Ты же эти сокровища уже не первый год ищешь!
– Без них нам никогда не разгадать твоего врага, Римо.
– Мне не нужно его разгадывать – я желаю убить его.
– Увидеть его мертвым не удавалось еще никому, – покачал головой Чиун.
– То есть как это? Что это значит?
– Почему ты не сделал с Пу то, что положено?
– Да сделаю, сделаю. Не волнуйся. Но к чему мне вся эта греческая ахинея про службу тирану Фив и так далее?
– Прочти еще раз, – посоветовал Чиун.
– Да я читал, говорю тебе, уже раз десять. Там одно перечисление гонорара занимает половину написанного.
– Ну и?..
– Ну и я не понимаю.
– Тогда взгляни на эти пустые комнаты. Если бы они не были пусты, ты наверняка бы все понял.
– Если бы они не были пусты, в них бы накопилось до черта разного хлама, папочка.
– Именно этот хлам нам сейчас и нужен.
– Мне, например, ничуточки.
– Я знаю, что тебе нужно. – Чиун нахмурился. – Прелестный цветок только и ждет, чтобы его сорвали, теряя свое благоухание, в то время как ты пренебрегаешь своим долгом перед семьей и перед людьми и позоришь меня в глазах моего доброго друга Байи, человека великой доброты и честности, согласившегося отдать нам самое большое сокровище в его жизни!
– Да выполню я этот долг, чтоб его волки съели! Мне что, приступить к этому прямо сейчас? Может, ты все же поможешь мне, а не будешь заставлять в сотый раз мусолить эти свитки?
– Все ответы на твои вопросы содержатся именно в них. Но гордыня застилает твой взор и ты их не видишь. Мы ничего не можем сделать с Эрисоном, пока у нас нет сокровищ. А потому обратись к наслаждениям супружеской жизни.
– Ну уж нет.
Римо, резко повернувшись, вышел из комнаты. Каморка, которую отдал ему Чиун, раньше была не жилая, а предназначалась, как и почти весь дом, для хранения сокровищ. Свитки, которые изучал Римо, были разложены на квадратном пятачке у стены. Что-то стояло здесь раньше, причем не одно столетие, даже пол в этом месте был светлее, хотя сделан он был из африканского черного дерева, одного из самых твердых, известных человеку.