- Мы старались - упирался Яша - И если вы войдёте, в класс прямо сейчас, то вы ничего не поймёте. А когда свечи будут гореть, то это произведёт на Вас неизгладимое впечатление.
Комиссия переглянулась, оскорблённый Генрих уже собрался идти к следующему классу, но его за рукав придержал Лев Всеволодович:
- Уважаемый Гимназист! - спросил канцлер Френкеля - Вы хотите, чтобы Ваш класс, не участвовал в конкурсе?
Яша молчал, от волнения он часто моргал, а руки спрятал за спину. В его голове проклюнулись новые мысли, Френкель становился взрослым. Генриху Самуэльевичу, со второй попытки, удалось оттеснить строптивого ученика от дверей, и комиссия проникла в класс.
Лиза наклонилась к Ванде и прошептала:
- Я так и знала, что он всё испортит.
- А что он испортил? - Спросила Ванда.
- Яша показал комиссии, что они, ничего не способные понять, дурашки. Ему следовало бы промолчать.
Вслед за комиссией в класс вошли все оставшиеся ученики Шестого А класса. Кабинет преобразился. То, что придумали Яша и Лиза, называлось «Утро в тыквенном лесу».
Парты были сдвинуты в круг. Стулья стояли на партах. Скотчем к стульям были прикручены клюшки, лыжи и швабры. На них росли тыквы. Тыквы были пустые, злые, с перекошенными зубастыми ртами и глазами без зрачков. Посередине этого леса стоял Эмиль Григорьевич с едва заметной ехидной улыбкой. В руках он вертел коробок каминных спичек.
- Минуточку! - сказал он - Сейчас будет представление.
Когда свечи в тыквах были зажжены, а люминесцентные лампы освещения погашены, в кабинете стало жутко. Лиза, задёрнула шторы на окнах, это была Яшина обязанность, но Френкель был в ступоре, и не шевелился.
Огни от свечей плясали по потолку и стенам, словно по сводам первобытных пещер. На белой школьной доске, красным маркером был нарисован скелет с серпом в руках.
Лиза открыла ноутбук, и сказала: - Сейчас я включу музыку, и Вы уважаемая комиссия, испытаете незабываемый страх.
Зазвучали виолончели и скрипки. Незабываемый страх комиссия не почувствовала. Основной целью конкурса, было показать свои творческие способности, что у Лизы и Яши не получилось. Украшение кабинета, было сделано без капли выдумки, словно это был не класс классической гимназии, а отдел по продаже кормов в зоомагазине.
- На четвёрочку, с минусом! - улыбнулся канцлер.
- На троечку - проговорил в бороду Лев Всеволодович.
- Единица с плюсом - сказал Генрих Самуэльевич.
Яша покраснел от стыда, он не ожидал таких низких оценок. Лиза не волновалась, она понимала, что сделала всё что могла, а выше головы не прыгнешь. Можно было сделать и лучше, но сумасбродные, фантастические идеи, которые каждый час рождались в голове Френкеля, отнимали у неё много сил, и мешали работе. Яша Френкель в своих фантазиях, терял связь с реальностью, и устраивал истерики, если делали не так, как он хотел. Эмиль Григорьевич, всё это хорошо понимал, и с достоинством оценил труд Лизы:
- Пятёрка! - громко воскликнул он - Я горжусь своими ребятами.
Комиссия переглянулась. Генрих Самуэльевич зевнул, а Лев Всеволодович, поставил несколько галочек, в табеле оценок. Канцлер уже собрался вынести заключительный вердикт, и перейти к оценке следующего кабинета, но произошла непредвиденная заминка.
Внезапно тыквы заискрились, а столы задрожали. Ваня радостно потирал руки и смотрел на Ванду. Чёрный, стеклянный камушек из костяной пластинки начал действовать. Ваня подкинул его в огромную тыкву, которая как старинный аэростат весела под самым потолком. Её ребята вычистить не успели, и поэтому в ней не было свечей.
Сила кристалла увеличилась в несколько раз. Пламя на свечах, под действием неизвестной силы, превратилось в плазму. Свечи и тыквы потеряли свой вес, и устремились в одном направлении. Если бы, каждую тыкву, не прикрутили к «дереву» медной проволокой, то овощи, взлетели бы в воздух как воздушные шары. Тыквам не хватало мощности поднять «деревья» и столы в воздух. Мебель с шумом задрожала, а из тыквенных пустых ртов и глаз посыпались яркие искры.
- Ладно, троечка - проговорил Генрих. Учитель математики глубоко вдыхал воздух, пытаясь уловить аромат искр, но горького привкуса пороха, как он ожидал, не было.
Искры сыпались, с нарастающей интенсивностью и яркостью, но, без запаха и дыма. Так продолжалось двадцать секунд, а затем в кабинете раздался сильный хлопок, все тыквы, в которых стояли свечи, взорвались, и горячие корки разлетелись во все стороны. А большая аэростатная тыква раскололась пополам, и выпустила из себя, целое ведро прекрасного, свежеприготовленного тыквенного пюре.
Этого никто не ожидал. Ваня понял, что где то, они с Сашей ошиблись. Ребятам повезло, что Эмиль Григорьевич оказался подготовленным к неожиданностям человеком. Учитель истории, стоял прямо под большой тыквой, и когда на него полилось горячая масса, пюре, он хладнокровно, снял с себя свитер, и ловко собрав в него как в бурдюк, всю дымящую жижу. Любой другой человек, попавший в такую ситуацию, нуждался бы в помощи врачей.