- А разве в Камне на Котле, люди уже не помнят? - спросил Ваня.
- В Камне на Котле шведы хозяйничают - ответил Тимофей тихим голосом, и с силой сжал в кулак нож, которым потрошил налимов - Сходите, узнайте у них.
- Нет, к шведам мы не пойдём, надо ехать в Москву - Сказал Ваня, и стёр свой рисунок на снегу - Если надо ехать в Москву, то я поеду в Москву.
- Но Ваня - воскликнул Саша - Это опасно! Это сотни километров по тайге! Ты что поедешь один?
Ваня промолчал.
- Почему один? - сказал Тимофей, вскрывая живот у последней рыбины - Я еду в Москву, и Ванда тоже.
- Ванда? - Саша вскочил на ноги - Зачем?
Тимофей огляделся по сторонам: - Для дел государственной важности - сказал он небрежно - Ванде нужно показаться на глаза русской царице, и забрать у неё поверенную грамоту.
- А что это? - спросил Саша.
- Ничего - ответил Тимофей, словно это вещь малозначительная и неинтересная.
- Разве Ванда согласится? - спросил Ваня.
- Должна - сказал Клёст - Думаете, она откажет в нашей просьбе? Тем более, только в Москве, Вы получите дельную помощь, у Вас нет выбора. Подумайте об этом.
Ваня хотел что-то сказать, но Тимофей встал с завалинки, и всем своим видом показал, что разговор окончен. Он высыпал рыбью требуху в снег, и смотрел, как коты и кошки, с рычанием и дракой, хватают рыбьи головы и хребты, чтобы с добычей в зубах, скрыться в тёмных углах конюшни и усадьбы.
- Кошки не любят порядок - проговорил Тимофей - и законы не соблюдают, а всё равно полезные животные, все их любят.
Потом он снегом отмыл руки от рыбьих соков, взял корзину и направился на кухню. Ребятам пошли за ним следом, в полголоса обсуждая, своё положение. Они хотели узнать, сможет ли Ванда отказаться от визита в Москву, или это уже решённое дело.
На кухне около печи хозяйничали две девушки, когда они увидели Тимофея, то предпочли удалиться, и вышли в сени и на улицу. Клёст высыпал налимов в большой котёл, и бросил туда же сухие корешки петрушки. В этот момент, на чердаке раздался шум и возня, кто-то ползал по потолочному перекрытию. Потом одна из досок треснула, и в щёлку провалилось металлическое колёсико. Это была золотая монетка, схваченная Нечетом. Жёлтый кругляш упал на кухонный стол, Тимофей поднял его, мельком взглянул на гравировку и убрал в карман:
- Вот видите, как бывает! - сказал он ребятам - Потерял золото, но оно вернулось. Золото всегда идёт туда, куда хочет само. А хочет оно в Москву. Как девицы закончат с нарядами, соберём совет, я думаю, сегодня ужинать будем в столице.
- Так быстро? - спросил Саша - Я думал Москва далеко...
- Какая Москва? - прервал его Клёст - Почему ты говоришь про этот город?
Саша пожал плечами и замолчал, Ваня тоже выполнил просьбу Тимофея.
К обеду собрать совет не успели. Как только пани Мария, пани Ванда и Татьяна, подобрали платья, они поехали кататься в санях на тройке лошадей. Уехали они далеко, на берег Ладожского озера смотреть вмёрзший в лёд корабль. Их сопровождали гусары в парадной амуниции. Саша и Ваня расстроились, что их не взяли с собой. Советник пани Марии, не понял их грусти:
- Хотите кататься, возьмите сани и идите на реку. Там большая ледяная горка как раз для Вас подходит.
Ребята на горку не пошли, а в расстроенных чувствах, закрылись в своей комнате, и дремали на моховых мешках до самого совета.
Совет был собран к вечеру. Таня и Ванда не зря потратили несколько часов на свой туалет, на них было надето множество разных одёжек по последней польско-русской столичной моде. Так же наряжаются дочери влиятельных магнатов и бояр. Иван успел сказать несколько капризных возмущённых слов, жалуясь на то, что его не позвали кататься в санях.
На что Таня надменно отметила:
- Сестра Мария потеряла брата. Ты разве смог бы её утешить?
Ваня пристыжено замолчал, в своей одежде он выглядел как бедный рыбак, или помощник печника, и вряд ли бы смог найти слова утешения для дворянки.
В совете участвовало семь человек: Тимофей Клёст, пани Мария, советник пани Марии пан Мечислав, пани Ванда, Таня помощница Ванды и Саша с Ваней. На мальчиков, взрослые, внимания почти не обращали. Вёл совет пан Мечислав, он степенно поднялся со стула и начал свою речь на польском языке, но пани Мария приказала ему говорить по-русски. Советник смутился, но ничем не выдал растерянность, и продолжил свою речь уже на русском языке.