Богдан вернулся на свой корабль, и ладья, отойдя на небольшое расстояние от пристани, и встала на каменный якорь. Можно было наблюдать за поведением местных жителей, и поджидать вторую ладью.
Богдан решил разобраться в причинах нападения.
- Будем думать! Разбираться! Карать! - грозно сказал он - Мы не должны ошибаться. Нужно найти причину такого поведения соседей.
Ваня и Саша хотели рассказать про свинцовую куклу. Что возможно, каким-то образом она повлияла на поведение хозяев здешней земли. Но витязь не стал слушать ребят. Первым и последним кого он выслушал, был Нечет. Он посадил домового себе на колени и подставил ухо. Нечет говорил тихо, продумывая каждое слово.
Гостомысл проводил ребят на нос ладьи. Что бы их успокоить, Таня, например, до сих пор сжимала в руках окровавленную рапиру, кузнец предложил путешественникам целебный квас. Он распечатал ножом большую глиняную кадку, в ней пенилась янтарная жидкость и плавали красные лесные ягоды.
- Квас поможет! - уверенно говорил Гостомысл - Я его сам сделал. Верьте мне, один ковшик, и вы забудете все страхи.
Ваня первым попробовал напиток, и заговорил о свинцовой кукле, но Кузнец прервал его:
- Это не важно. Ничего мне не говори! - сказал он - Мне чужого не надо. Вы ничего не украли, когда были в гостях?
- Ничего не украли - сказал Ваня. - Им нужен был четырёхкрыл.
-Вот и славно! Что ничего чужого Вы не схватили - сказал Гостомысл - Вы ещё не знаете, что можно брать, а что нельзя.
К кузнецу подошёл молодой воин и передал ему ведёрко с парным козьим молоком. - Уже подоил Ярик! Молодец! - Гостомысл понюхал молоко - В самый раз. Пойдём готовиться к сече.
И уже погружённый в свои мысли, кузнец вскользь сказал ребятам: - Это квас не простой! Его воины после боя пьют. Не больше ковшика на человека! Понятно?
- Да! Понятно! - ответил кто-то из ребят, наказ кузнеца был сразу забыт.
Добросовестно, один ковш кваса выпил только Нечет. Который, после разговора с Богданом выглядел как выжатый лимон. Ваня и Саша выпили по три или четыре ковшика, Ванда и Таня по два. Квас был чудесным, после первых глотков сразу улетучилось волнение. Страх сменился дремотой и любопытством. Ребята разлеглись на борту ладьи и свесили босые ноги в воду. Озеро, иногда доставало до их пяток спокойными, тёплыми, волнами.
С ладьи, была хорошо видна пристань, золотая баба и свинья, которая купалась в грязи. Старуха вылезла из дупла чёрного дерева и собирала труху от растоптанных витязем ветвей. Мужчины и женщины вели вокруг дерева хоровод, подчиняясь ритмичным звукам двух бубнов. Сам танец был отталкивающим и пугающим. Слишком много звериного было в движениях людей. Резкие взмахи руками, словно биение копыт оленя, движение ног, словно огонь, пожиравший лес, возгласы пронзительные, словно крик ночных птиц. Не было доброты, не было небесной торжественности, которую ребята видели совсем недавно, когда лодки скользили по поверхности реки Котёл. Там, на берегу, молодые люди танцевали созвучно с берёзовыми рощами и душистыми заливными лугами. В каждом их движении чувствовалась доброта и справедливость человеческого духа.
Хоровод Чудин завлекал, брал в плен, он рождал резкие, надрывные чувства. Они показывали ярость лютых зверей и неизбежность гибели цветов во время весенних заморозках. Силу стихии, когда ураган топит суда, и холод болот, где в глубинах торфяных трясин тысячи лет стоят без движения голые чудовища.
Под действием танца и музыки, ребята, незаметно для себя замолчали, и не мигая смотрели на золотую бабу. В вечернем солнце золотой блеск отдавал алой каймой и усиливался с каждым мгновением. Что-то завораживающее, гипнотическое было в этом блеске. Ребята, не замечали, как их глаза постепенно, замирают и теряют жизненную силу.
Внезапно, золотая баба оказалась совсем рядом, так близко, что можно было прямо с ладьи, протянуть руки и благоговейно прикоснуться к её поверхности. Ванда вздрогнула и уронила ковш с квасом. Но ковш не упал, Ванде мерещилось, что волны озера и воздух тоже стали золотыми, и ковш растворился в золоте как сахар в стакане кипятка. Всё вокруг стало золотым кроме чёрного суковатого дерева, на котором стояла золотая баба. Казалось скульптура, была не из металла, а из золотого огня, и на него можно было смотреть вечно.
Ванда поморщилась и потёрла глаза, видение колыхнулось, но не пропало. Ванда взглянула на друзей, они не шевелились, застыли как манекены, их лица и руки пожелтели.