- Что надо? - зычно спросил Богдан.
- Я узнал! Я узнал, что вы хотите оставить детей тут, до весны. - торопясь, тараторил домовой - Но меня вы не оставите же? Правда? Я же не могу принести людям болезни! Я же другой!
Богдан смерил карлика презрительным взглядом: - Ребетёнок! У тебя совесть есть? - Спросил он.
- У домовых нет совести! - Тихо сказал Бор.
- Я знаю! - Богдан хотел шлёпнуть Нечета поварешкой по лбу, но за домового заступилась овинница.
- Не спиши на расправу батюшка! - сказала она - И я останусь с детками, и домовёнок тут останется. Он ещё мал, и ничего сам понять не может.
Богдан сурово смотрел на карликов:
- Дети должны сидеть дома! - процедил он сквозь зубы - Сами знаете, что делать.
Бор дал Нечету подзатыльник и велел выстругать из поленьев несколько новых ложек.
Ключика не прилетел, никто Тане не ответил. Но это опять её не смутило, она ясно поняла, что птенец сейчас вернётся, и по-другому быть не может. Таня позвала Ключика в третий раз.
И не успело смолкнуть эхо от её крика, как издалёка, послышался тихий, знакомый птичий голос:
- Мама! Мама!
И через минуту, к девочке, стоящей на скале, вереща от радости, выскочил из леса ком фиолетовых перьев. Четырёхкрыл не сдерживал своих эмоций от долгожданной встречи, он махал всеми конечностями, и от волнения не совсем координировал свои движения. Таня заметила, что за ночь, у её питомца, крылья утратили пух, их покрыли жёсткие маховые перья, пальцы на кистях вытянулись, а когти потемнели. Клюв стал шире и твёрже. Четырёхкрыл, повис у Тани на шее и всё время повторял.
- Мама. Мама.
Таня пообещала, больше никогда не отдавать Ключика на учёбу. Трогательную встречу прервал Гостомысл.
- Идите кушать! - Кричал он с подножья скалы - Все уже сели за стол, а без Вас они не могут начать.
Вся ватага и мальчики уже сидели за столами. По обычаю, начинать приём пищи, можно было только всем разом, и Таня с Вандой поспешили занять свои места.
Нечет, Банник, Овинница и другие карлики, сидели за отдельным столом. Ребята с не малым удовольствием наблюдали, как банник, который сидел во главе маленького стола, то и дело стучал Нечету ложкой по лбу. Два медведя, ещё не ушедшие в лес, ели кашу из корыта, злобным рыком, напоминая друг другу о том, что своей кашей, делиться не будут.
- Пора! Приступим! - сказал Богдан, и люди тоже принялись за ложки. Все были голодны, а каша была тёплой и вкусной.
- Я такую вкусную кашу ел только в Арконе! - похвалил Ванду Гостомысл. - Как она называется?
- Овсянка с горохом - ответила Ванда - В Арконе, наверное, так же готовят.
- Что такое Аркона? - Спросил Саша.
Древний город в Польше. Сейчас там музей.
Одно место пустовало. На вопрос Гостомысла, где Лель. Ему ответили, что готовит зрелище для гостей, и скоро вернётся.
И действительно, когда ещё завтрак не закончился, посвистывая весёлый мотив, музыкант вернулся.
- Получилось? - Спросил Богдан.
- Да! Там плещется несколько озёрниц. Одна русалка, в ответ, играла на своей дудочке.
- Хотите посмотреть русалок? - Спросил Богдан.
- Да! - хором закричали юные путешественники.
Прежде чем идти к озеру. Богдан и Бор облачились в необычные доспехи и взяли странное оружие. Доспех состоял из кожаных башмаков, налокотников и наколенников, усиленных белыми костяными шипами. Спину утяжелял каменный блин с отверстием посередине. Мечи были сборными, с костяными рукоятями и деревянными лезвиями. По острым кромкам мечей, были набиты отточенные металлические зубцы, издали такое оружие напоминало пилу. Шлемы были не нужны, витязи надели металлические обручи. Грудь защищала металлическая сеть.
- Это кольчуга для боя с водным народом - Пояснил Богдан.
- Вы с ними воюете? - спросил Саша.
- Сейчас нет, но мой прадед истребил морское племя людоедов.
- Странно - проговорила Ванда - Никогда не слышала ни легенд, ни сказок об русалках людоедов.
- Я тоже не слышал - сказал Ваня.
Лель, не брал с собой оружия, он повёл ребят вдоль побережья Нево, и остановился около неприметных зарослей камыша. Тут лежало небольшое брёвнышко, на которое и присели ребята. Бор и Богдан прошли дальше вдоль берега, и вскоре скрылись за деревьями. Лель в одиночку вышел на каменистый пляж и зашёл в воду. Рядом с берегом над волнами возносился одинокий синий валун, гусляр положил на него пластинки пчелиных сот. Потом Лель достал дудочку и заиграл, и почти сразу со стороны волн, ему ответила другая дудочка, и послышался девичий смех. Это был беззаботный смех, уже знакомый ребятам. Ночью смех казался жутким, а днём он оказался весёлым и солнечным.