- А чего такого стряслось? - поинтересовался Витюша у Карагозова.- Праздник, что ли, какой? Жратва праздничная. Галина Петровна уборку делает в выходном платье и дорогущей кофте. Что я пропустил?
- Мы ж пятого к твоему дню рождения деньги копили и подарки закупали. Пить было не на что. А пятого декабря был день советской Конституции СССР, - Юра улыбался и резал потоньше ломтики сала, и размещал их на кусочках чёрного хлеба.- Отмечаем задним числом после твоей днюхи. Не отметить Конституцию нельзя. Это ей благодаря мы - свободные советские люди и делаем всё, что хотим. Вот мы тут все хотим сдохнуть от пьянки. И никто нас не ругает, в тюрьму не сажает и даже не стыдят на заседаниях профсоюзных комитетов. Потому, что почти всех из наших дружбанов, которые проживают днями в этой тошниловке, давно погнали с рабочих мест, а на свежем воздухе и у нас в заведении нет профсоюзов. Но мы ведь не перестали иметь право на труд? Нет! Захотим - бухать завяжем и на работу, да? А, главное, не потеряли мы право на отдых! Что мы вот, например, сейчас и делаем от души! Добрая страна, человечная конституция.
Витюша слушал, кивал головой, пил и от пуза ел. Где то через час в дверях вместе с холодом возник Хохлов.
- Шанин Витёк, иди сюда, дорогой, - и закрыл дверь с улицы.
- А? - вышел Витюша. - Ну?
- Спасибо от всей милиции за помощь! - пожал и долго тряс его руку Хохлов.- Леший уже у меня в КПЗ. Он там, в баньке деда Кропотова, комнату себе сварганил. Нары, тумбочку сам сделал и стол, буржуйку с тонкой трубой поставил. Умный, блин!Рассчитал, что я искать его в Семёновке не буду. Всем ведь растрепал, что далеко уедет. Чтобы и я на эту туфту клюнул. А уже выехал из Притобольского следователь. Допросит и увезёт его в райцентр. Всё. Ты дело сделал. Честное. Справедливое. Без тебя бы я его долго ещё ловил бы. Благодарственную грамоту получишь из района. И не переживай. Ты не предатель. Ты честный законопослушный гражданин. На таких страна держится.
Он приобнял Витюшу и ушел. Шанин Витя долго стоял возле закрытой двери. Ему было противно. За себя. Не так он представлял доблестный шаг мужской. И хоть вдолбил ему Хохлов, что он не предатель, чувствовал Витюша, что слил товарища своего мусорам и тюремщикам как прокисшее молоко, из которого вполне могла получиться хорошая простокваша. Напрасно слил. Подло. Он дернул дверь зло и резко. Пробился между веселящимися корешами к своему столу.
- Полный налей,- угрюмо сказал он Карагозову. - Самогона. Мишку Лешего поймали, судить будут. Себе налей и Косте тоже. Мальцева помянем и Михе пожелаем выжить на зоне.
- Ты не переживай, - обнял его за плечи Юра. - Я знаю, что это ты помог Хохлову его взять. Слухи как-то долетели до народа в тошниловке. Вот кто и кому про это рассказал - не ясно. Не сам же Хохлов. Но ты не холуй у легавых. Мишка пришиб Жеку. Я недавно сам с Хохловым разговаривал. Случайно возле клуба встретил. Я у киномеханика червонец занял на два праздничка. Старлей сказал как дело было. Пальцем убить можно. Есть такие приёмы. Мишка его сделал случайно, не зная и не ведая. Но вот прикинь. Идешь ты по лесу и на тебя вдруг падает гнилое дерево. И ты труп. Случай. Несчастный, но случай. Вот Мишка его, как то дерево, случайно грохнул. Так человека с той поры нет же больше на свете. Мальцева за такой пустяк - на небеса? Не шибко борзо? Вообще не прёт, если глянуть на дело по человечески. А Женька мог бы жить ещё. Мишка не Бог, чтобы жизнь отнимать. Потому - не журись. Его бы позже, но всё равно поймали.
И он одним глотком выпил стакан самогона. Костя повторил. Витюша так не смог, но стакан осушил и сказал вроде бы сам себе, но не известно о ком.
- Сука!
Отметили задним числом основной кодекс жизни советских людей крепко. Алику пришлось позже заведение закрыть. Не хотели мужики расходиться.
Ночевал Витюша с Костей на элеваторе в бурте пшеницы. Тепло было и сторож на ночь пять анекдотов рассказал. Может и больше, но Витюша уснул. Спал без снов, но Костя утром рассказал, что кричал Шанин, пока спал. Матерился и бился головой об зерно. Витюша не ответил. Поднялся, стряхнул со штанов желтую зерновую пыль и пошел с элеватора.
- Эй, ты чего? - крикнул Костя.
- Пошли к Алику. Душа не на месте.- Витюша ответил и, заплетаясь ногами, как-то смог передвигаться быстро. Торопливо. Спина его согнулась, руки висели, ударяясь о колени. А голова наклонилась к груди. Костя шел сзади и не мог понять - от чего человеку так плохо. На середине пути, когда оставалось свернуть с грейдерной расчистки и метров триста протопать по снежным коридорам, чтобы коснуться заветных дверей «Колоска», плохо стало Витюше. Он согнулся и завалился на левое плечо, чиркнув по сугробу головой так, что шапка слетела. Печень скрутило жутко, будто в правый бок всадили раскалённую кузнечную пику для прожигания отверстий в кованых пластинах. Их делают на петлях к тяжелым железным воротам. А всадили пику огненную и проворачивали её внутри, прокалывая стенки печёночные и пламенем уничтожая ещё живую внутренность.