Снег не так уж старательно завалил тропинку, но по ней никто и не бегал в деревню, а из неё на озеро вообще ни один крестьянин не пошел бы даже под приказу из ЦК КПСС. Боялись мужики местные, что удочки у них отберут, а нож- косу в руки сунут и заставят бесплатно давать «на гора» тонны природного стройматериала. Да ещё и домой не отпустят. В деревне про озеро страшные байки выдумал кто- то. Мол, попал туда какой - нито посторонний мужик обманным путём. Денег ему много пообещали. А там таких же дурканутых- сотня, не меньше. Так вместо денег им теперь даже пожрать не дают, над каждым косарём и вязальщиком камышовых матов автоматчик стоит и бедолаги эти косят и вяжут маты пока последняя капля кровушки его в пот не превратиться. Там они худают до самого скелета и помирают. А потом кости их растирают в порошок под прессом и продают в совхозы как удобрения для кукурузы и подсолнуха.
Одни верили, скептики сомневались и называли носителей информации «недотыками придурошными» Потому, что при советской власти такой хрени быть не может. Всюду потому что одна только справедливость и дружба всех народов. То есть - знали в деревне о том, что твориться на озере. Знали все. Но ещё лет десять назад собрали всех поселенцев неизвестные хорошо одетые и культурно говорящие дяденьки, и всех очень вежливо попросили ничего никому про озеро вообще не говорить. Нет тут никакого озера.
Или, если вдруг проболтнётся кто, то деревенька сгорит до последнего домишки часа за три- четыре. Позади дяденек возле большого автобуса без номеров стояли молодые красивые парни с ружьями. Они кивнули головой, подтвердили. Да хором один разик всего и пальнули из десяти двустволок в небо. На том и остановились. Деревня спокойно жила без озера и многие уже сами стали забывать, что оно в километре от околицы плещется.
Тут, слава трудовому народу, повезло Ткаченко Серёге. Приполз он к околице как раз в тот момент, когда в Зарайск ехал на мотоцикле с коляской дед в тулупе, ушанке и при огромной белой бороде. Он вёз мешок картошки на базар. Ну, и забрал Серёгу. Вдвоём не так холодно на мотоцикле. Потому что они всю дорогу травили анекдоты, ржали в голос и этой энергией смеха согревались.
Витюша в столовой нацеловался с Наташкой, отвел душу. Съел огромный бифштекс с картофелем - фри, пять пирожков с повидлом, выпил литр морса, два стакана своего портвейна, после чего употребил прибывшую силу и легко скосил до беда полторы нормы.
- Хватит Егору и полторы. - Сказал он пока торчащему из льда камышу.- Это ж до обеда, не за всю смену. На воле мне бы медаль вот сюда повесили.
Он грохнул себя по груди и пошел смотреть как косят другие. Всегда ходил. Смотрел и не мог понять - почему никто не бегает к нему или Серёге и не учится резать камыш как они. Денег бы им не платили всё одно, но еду бы давали не просто нормальную, а отменную. И вместо солнцедара - отравы давали бы по паре флаконов двенадцатого портвейна. Тех, кто давно здесь - «бугор» мог бы и в увольнение отпускать как Серёгу. Так нет! Косили вроде и не медленно, но выходило мало. Нормы почти никто не давал.
Продрался Витюша через широкие заросли машущего пушистыми серыми верхушками местного тростничка и вышел на лёд, где остолбенел мгновенно от картины, которую никогда бы ему специально не показали местные самодеятельные артисты, бичуганы - косильщики и ребятки в плотных серых телогрейках, лёгких валенках, да с ружьишками «белка» наперевес. У них это «кино» режиссировал охранник с номером семь на рукаве. Он толкал маленького доходягу прикладом в спину, вышибая слабо трепыхающееся тело со льда на берег.
- Беги, падла!- шипел «режиссёр» - Не побежишь - сами допинаем тебя за километр и там пристрелим. Аж за километр успеешь ты, гад, свалить! А наши следы позади тебя « бугру» пояснят, что мы тебя догоняли и шлёпнули за то, что мог и совсем сбежать. Могли ведь и не догнать.
- Чего мне бежать? Я не собирался. Я тут хорошо живу.- Верещал доходяга, падал и поднимался точно спиной под приклад.
Остальные десять мужиков молча глядели на странное это событие, которого по законам артели быть не должно. То есть охрана не имела права силой или хитростью заставить кого- то бежать из неволи. Вот если натурально сам побежит - тогда лови и веди на суд к Егору Ильичу. А он рассудит- утопить бедолагу- нарушителя или повысить ему норму. За постоянное невыполнение этой самой нормы наказывали всех. Это было узаконено «бугром». Ленивого, слабого или неумелого Егор не различал. Не сделал работы сколько требуется - получи! Мужика на три дня оставляли без еды и портвейна.