Выбрать главу

            Князь Илья, словно не слыша шепота угроз и проклятий, несущихся со всех сторон, прошел к костру и, встав перед ним, поднял голову и стал смотреть высоко, в самое небо.

            Князь Мстислав оглядел его и озадаченно сказал воеводе:

            - Несподручно ему будет в оковах железо из огня доставать!

            Воевода согласно кивнул и крикнул:

            - Расковать!

            Кузнец, оставив прямо в костре клещи, взял молот и умело сбил с запястий изгоя оковы. Затем посмотрел на ножные оковы и, почесав в затылке, вопросительно взглянул на Мстислава.

            - Эти оставь! – коротко приказал тот.

            Тем временем, к смоленскому тиуну, выполнявшему одновременно роль судьи и палача, незаметно подошел князь Борис. Он что-то прошептал ему на ухо и, увидев согласный кивок, незаметно сунул тому небольшой, но тяжелый кожаный кошель. Это не осталось без внимания стоявших ближе к костру людей. Но общая ненависть к князю Илье была такова, что они постарались не заметить, что тут явно замышляется какая-то несправедливость.

            Игумен подошел к костру, покропил его святой водой, немного которой, ссылаясь на то, что хочет омыть ею руки в знак невиновности того, что делает, попросил вылить и на его ладони тиун.

            И Божий суд начался.

            Князь Илья взял из клещей раскаленный докрасна кусок железа, закусив губы, поднял его на ладони, показывая всем, и вернул кузнецу.

            Иностранные гости следили за происходящим с жадным любопытством, стараясь не упустить ни одной мелочи.

            У русских людей: новгородцев, псковичей и даже смолян - ненависть к князю внезапно сменилась жалостью. Уж такова отличительная черта русского характера, что любое чужое страдание вызывает боль и в своей душе.

            Дождавшись своей очереди, тиун подскочил к князю Илье, и, словно жалостливо гладя, провел своими пальцами по его ладони и затем, тщательно забинтовал ее.

            - Видали? Видали? – заволновались в толпе.

            - А что там такое? Что?..

            - Да он же смочил ему место ожога мокрыми пальцами!

            - Ну, теперь Илье точно не избежать язв!

            - Постыдился бы так говорить! Сам бы хоть раз попробовал, что это такое…

            - А я такого зла, как он, не делал!

            - Откуда мы знаем, угодно или нет сами ходим пред Богом? То, что для человеков славно и высоко - часто мерзость пред очами Господа! – оглянувшись, строго сказал говорившему игумен. - Всех нас в конце концов ждет Его Страшный суд. И дай Бог, чтобы он был мягче, чем этот!

            Он достал из мешочка клещи-матрицу, маленький свинцовый кружок и направился к князю Илье.

            - Дай я! – остановил его Мстислав Мстиславович, и сам скрепил обвивавший перевязку шнурок печатью: на одной стороне – скачущий со стягом на длинном древке святой Феодор Стратилат, чье православное имя носил отец, на другой – его собственный небесный покровитель - стоящий в полном вооружении святой Феодор Тирон.

            На мгновение взгляды двух молодых князей встретились. В глазах князя Ильи уже читалась жгучая боль. И Мстислав Мстиславович незаметно подбадривающе пожал ему запястье. Князь Илья, как ни горько было ему в это мгновение, в ответ тоже чуть приметно улыбнулся благородному князю.

3

Боярин, радостно всплеснув руками, бросился выполнять приказ князя.

            Божий суд был закончен.

            Теперь всем надо было набраться терпения и целых три дня ждать его результата. И следом за ним - оправдания, в которое верила разве что одна Горислава, или сурового приговора, в который верили все, в том числе и сам князь Илья.

            В ожидании начала пира, чужеземцы стали интересоваться, что будет подано на стол в честь такого значительного события, как восшествие на смоленский стол нового князя.

            Кузнец с клещами в руках, от которых отшатывались все встречавшиеся на пути, понес раскаленный еще кусок железа в кузницу, вслух размышляя, что из него теперь выковать…

            Князь Мстислав, беседуя с воеводой, уже давал тому указания по еще лучшему укреплению малых смоленских градов.

            Борис Давыдович подошел к нему и, указывая на пятерых, мало уступавших ему в крепости, дружинников предложил:

            - Дозволь, князь, я выставлю своих лучших воинов охранять его!

            Но князь Мстислав был иного мнения на сей счет.

            - Со своим уставом в чужой монастырь не ходят! – строго напомнил он уже порядком надоевшему ему гостю и, кивая на князя Илью, приказал воеводе: - В поруб его. Выставить надежную охрану у дверей, и чтобы рядом с ним денно и нощно находился один стражник.