— Сомнительно, — отвечаю я. — Я ненавижу Париж.
Теперь она смотрит на меня так, будто я убил выводок щенков.
— Черт возьми. Ты хочешь сказать, что на свете есть человек, который ненавидит Париж? Как это возможно? — спрашивает она с изумлением.
Я издал жестокий смешок.
— Плохие воспоминания. Это был любимый город моей матери, но моей матери уже нет в живых, так что я не могу поделиться с ней этим. А мой отец...
Я захлопнул рот.
Какого черта я ей все это рассказываю?
Она молчит, а когда я оглядываюсь на нее, она все еще смотрит на меня, словно пытаясь понять меня. Ее нос слегка сморщился, а глаза сузились и недоверчиво смотрят на меня.
— Не могу поверить, что ты только что сказал, что ненавидишь Париж, — пробормотала она.
Мои губы дергаются. — Да, но мы не можем быть романтиками.
Она насмехается. — Я далеко не романтик. Но культура, история, люди...
— Культура - это маркетинговая тактика французского управления по туризму, история привлекательна, конечно, но так же, как и большая часть Европы, а люди в целом очень грубы, — заключаю я, наблюдая, как ее лицо еще больше опускается.
— Чушь собачья, — произносит она, качая головой. — Ты всегда такой угрюмый?
Я хмуро смотрю на нее. — Я не угрюмый.
Она впала щеками. — Как скажешь.
— Ты меня не знаешь.
Уходи, Майлз. Яркая, блестящая игрушка того не стоит.
Скрестив руки, она вскидывает бровь.
— На тебе костюм от Prada, мокасины от Dior, а твои часы от Cartier несносно дороги. Может, я тебя и не знаю, но я знаю твой тип.
Я прикусил язык, глядя на свои запонки, поправляя их, чтобы дать себе шанс ответить. Чтобы взъерошить мои перья, нужно многое, но когда они взъерошены...
— Ты часто делаешь предположения о людях, с которыми только что познакомились? — спрашиваю я, ледяным голосом.
Она не дрогнула и не попятилась. Наоборот, она встает прямо и смотрит на меня.
— Разве я не права? — возражает она, опустив взгляд на свои накрашенные ногти, как будто ей скучно. Господи, даже ногти у нее ярко-розовые. — Я знаю много таких парней, как ты. В Лондоне их полно.
Я задыхаюсь от смеха и качаю головой.
— Ты смешна.
Потирая шею, я злобно смотрю на нее.
— Не хочу тебя расстраивать, но я, наверное, хуже тех мужчин, которых ты знаешь.
Ее глаза слегка расширяются, и я наслаждаюсь тем, как она физически немного сжимается от моих слов.
— Похоже, ты обо мне догадываешься. Так скажи мне, кто ты? — спросил я, наклонив голову.
Она снова бросает на меня неуверенный взгляд. И я чувствую иррациональную злость на себя за то, что заставил ее чувствовать себя неловко.
Черт, что я делаю? Начинаю ссориться с какой-то женщиной посреди ночи?
Только я открыл рот, чтобы извиниться, как к нам подошел пожилой мужчина с охапкой браслетов на продажу.
— Нет, спасибо, — говорю я ему, хватаю блондинку за руку и тащу ее на другую сторону фонтана.
— Он, наверное, за милю увидел твои модные часы, — говорит она и смеется, когда мы перестаем идти.
Я сжимаю челюсть, глядя на нее.
— Точно. И я уверен, что он вряд ли заметил голую женщину, — говорю я.
Это заставило ее замолчать.
— Когда ты уезжаешь из Парижа? — спрашивает она. Ее широкие, любопытные голубые глаза находят мои. В них есть какая-то надежда. И, черт возьми, раздражение исчезает.
— Завтра. Или, наверное, сегодня. Я здесь уже два дня.
Ее губы сжимаются в игривую гримасу. — Неудивительно, что ты не любишь Париж. Ты вряд ли был здесь достаточно долго, чтобы оценить его по достоинству.
— Я бывал в Париже много раз, и всегда предпочитаю уехать как можно скорее.
Она издает звук, который звучит на половину возмущенным, наполовину раздраженным.
— Похоже, мне не удастся убедить тебя в обратном.
Ее глаза задорно блестят, когда она снова смотрит на меня. — Счастливого полета домой.
Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, когда она поворачивается и уходит. Но какая-то маленькая, мертвая часть меня хочет продолжать спорить с ней. Мои поездки в Париж унылы и неинтересны, и по какой-то причине я наслаждаюсь нашим балаганом.
Черт, может, мне нужно больше друзей?
Я говорю прежде, чем успеваю подумать. — Убедить меня? Ты меня ни в чем не убедила, кроме того, как не вступать в отношения с голой женщиной в фонтане.
Я вижу, как она застывает в нескольких футах от меня.
Она поворачивается, улыбаясь.
Как будто она улыбается всем телом. Открыто, доступно, живо.
Она - полная противоположность мне, но почему-то я не могу игнорировать притяжение между нами.
— О, смотрите, кто наглеет, — говорит она, скрещивая руки. — Честно говоря, я не думала, что ты на это способен с этой палкой, засунутой так далеко в задницу.
Я хихикаю, чувствуя, как напряжение во всем моем теле ослабевает от ее слов. От нашего глупого спора. Знакомое, голодное потягивание в пупке заставляет меня сделать шаг вперед. Потом еще один. Я обращаю внимание на ее осанку - узкую талию и широкие бедра. Ее стройную шею. Ее мягкие губы. Ее волосы, которые начинают сохнуть в распущенных кольцах, и то, как ее локоны завиты и смяты на лбу. Она нежна. Что-то в ней задевает за живое, и я пристальнее вглядываюсь в ее лицо.
Я не знаю ее, но не могу остановить любопытство, которое гложет меня. Я не могу остановиться. Это как Икар и солнце.
Может быть, это будет забавная интрижка.
Одна ночь веселья перед тем, как я вернусь домой.
Как я уже говорил, она не в моем вкусе, но какая-то часть меня хочет доказать, что она ошибается.
Я могу быть веселым. Я умею веселиться.
Просто у меня нет времени на веселье. Но здесь? Сейчас?
Почему бы и нет?
Я могу приятно провести время.
Если она меня примет, конечно.
Мои губы растягиваются в наглую ухмылку - ту самую, которую я могу так легко использовать, когда захочу, - и я делаю шаг ближе.
— Тогда убеди меня, — пробормотал я, вытянув руки перед собой в знак капитуляции. — Если бы у тебя было полдня в Париже, что бы ты сделала?
Она выглядит немного неуверенной, когда я придвигаюсь ближе - так близко, что я могу протянуть руку и коснуться ее лица. Но вместо того, чтобы отступить, она делает крошечный шаг ко мне.
— Я бы провела день, гуляя по Île Saint-Louis. Это район на маленьком острове посреди Сены. Я бы съела мороженое в Berthillon и просто сидела на скамейке, впитывая все это.
Она с каким-то отрешенным выражением лица рассказывает о своих любимых занятиях.
— Ты сидела бы и ела мороженое?— скептически спрашиваю я. скептически спрашиваю я. — И никуда больше не пошла?
Она пожимает плечами, и ее лицо на секунду теряет свою яркость, когда она зажимает нижнюю губу между зубами.
— В Париже я никуда не хожу. Я позволяю Парижу приходить ко мне.
Я закатываю глаза. — Правда? Мороженое?
Она вскидывает светлые брови. — А ты пробовал?
— Нет, но...
— Тогда ты не можешь составить правильное мнение, не так ли?
Находясь так близко к ней, я чувствую запах ее духов. Легкие. Классические. Намек на жасмин.
Удивительно, что она не пахнет как болотное чудовище.
И все же, если я хочу завоевать ее, мне нужно быть добрее.
Слегка наклонив голову, я впился взглядом в ее глаза. Я не такой самоуверенный, как Чейз, но меня тоже никогда не отвергали. Я знаю, что объективно я хорошо выгляжу и умею ловко входить и выходить из любой ситуации. Я очень требователен к своим сексуальным партнерам и к тому, что мне нравится делать в постели, поэтому я не часто сплю с кем попало. Но когда я решаю, что хочу кого-то - с любой целью, - я добиваюсь этого, используя все, что есть в моем распоряжении.