Именно поэтому я делаю небольшой шаг вперед. Ее грудь быстро поднимается и опускается, а по щекам и груди разливается прекрасный алый румянец. Она облизывает губы, и ее глаза слегка темнеют, когда я смотрю на нее сверху вниз.
— Если бродить по острову Île Saint-Louis - твоё любимое занятие, то увидимся ли мы там сегодня? — спрашиваю я, ухмыляясь. — Или, может быть, ты захочешь вернуться в мою квартиру, чтобы обсохнуть? — смело добавляю я.
Ее зрачки темнеют.
— С удовольствием, — медленно произносит она, слегка наклоняя голову и улыбаясь мне.
И черт бы меня побрал, потому что эта улыбка может стать моей смертью.
Я беру ее за локоть и тяну на улицу.
— Мой водитель сегодня не работает, но я могу вызвать нам такси, — говорю я ей, чувствуя нетерпение.
Спорить с ней было... возбуждающе.
Я могу только представить, какая она в постели, и мой член пульсирует при мысли о том, чтобы нагнуть ее и показать ей, каким спонтанным я могу быть.
Мы оба молча идем к аллее, но каждый раз, когда я смотрю на нее, ее нижняя губа зажата между зубами, а глаза горят предвкушением, как будто нас обоих подталкивает одно и то же чувство срочности. И каждый раз, когда наши взгляды встречаются, притяжение становится все сильнее.
Это либо самый глупый, либо самый лучший поступок в моей жизни.
Когда мы выходим на проспект Наций, я останавливаю первое попавшееся такси. Как только оно подъезжает к обочине, я открываю дверь и жестом предлагаю ей первой забраться внутрь.
Прижимаясь к моему телу, она на долю секунды встречается с моими глазами. Мой член возбуждается при виде ее приоткрытых век и красных губ. Все внутри меня пульсирует, и есть что-то неоспоримо манящее в том, как она смотрит на меня.
Я быстро говорю водителю адрес своей квартиры и сажусь за ней. Я едва успеваю сесть, как она забирается на меня сверху, обхватывает ногами мои бедра и усаживает меня на себя. Мои руки автоматически обхватывают ее, и прежде чем я успеваю заговорить, она целует меня.
Я застонал, прижимаясь к ней, мои руки сжали ее бедра и придвинули ее ко мне. Ее мягкие изгибы подстраиваются под контуры моего тела, и я тянусь к ее влажным кудрям, сжимая их. Она целует меня с голодом, который я не могу определить. Но меня это не волнует. Я прижимаюсь к ее рту, ищу языком ее мягкие губы.
— Pas dans le taxi! — громко говорит водитель.
Перевод: Не в такси же!
Мы оба не обращаем на него внимания, когда ее руки берутся за пуговицу моих брюк, минуя рубашку и пиджак.
Хорошая девочка.
Я позволяю ей расстегнуть мой ремень, насаживаясь на ее маленькие руки. Мой член упирается в боксеры, и единственное, что меня сейчас волнует, - это попробовать ее на вкус, почувствовать ее, насадить ее на свой...
— Ceci est votre dernier avertissement! — предупреждает водитель.
Перевод : Это последнее предупреждение!
Она вздыхает от удовольствия, прижимаясь к моим губам, и я думаю, собирается ли водитель вышвырнуть нас, или он изрыгает пустые угрозы. Потому что я никак не могу оторвать свои губы от ее губ.
Я тихонько хихикаю, думая о том, что никогда не был в положении, когда за мной наблюдают.
Обычно это я наблюдаю.
— Черт, — шепчет она, ее дыхание дрожит. Ее руки шарят по молнии моих брюк.
— Я не могу дождаться, — задыхаясь, говорит она.
Во мне вспыхивают молнии возбуждения. Не думаю, что кто-то еще так страстно желает быть со мной, и это меня чертовски заводит.
— Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя здесь?— пробормотал я, перебираясь губами к ее челюсти и втягивая мягкую плоть в рот, пробуя ее на вкус.
— Да, — шепчет она.
Она на вкус как рай и ад, как нектар, как будто специально созданный для меня.
С ее губ срывается тихий стон, когда ее руки тянутся к моей молнии.
Я откидываю голову назад в экстазе, но она хватает меня и притягивает к своим губам для еще одного поцелуя. Мои руки находят пояс ее трусиков в то же самое время, когда ее рука тянется к моим брюкам. Тяжело дыша, я жду, когда она вытащит мой член, не заботясь о том, что мы находимся на публике.
Не заботясь ни о чем, кроме как о том, чтобы быть внутри нее.
Но вместо того, чтобы освободить мой член, она отстраняется от моих губ, ее глаза перебегают с одного на другой, как бы спрашивая разрешения.
— Да, черт возьми, да, — говорю я ей нетерпеливо.
Она лукаво улыбается, ее рука ложится мне на грудь, и я замираю под ее прикосновениями. Я не понимаю ее намерений до тех пор, пока не становится слишком поздно - пока ее маленькие пальчики не расстегивают воротник моей рубашки.
Нет, нет, нет.
Моя рука взлетает вверх, чтобы схватить ее за запястье, намереваясь вырвать его, но в этот самый момент такси резко останавливается.
— Sortez! Sortez! — кричит таксист, и в кабине загораются фары.
Перевод : Убирайтесь! Убирайтесь!
В замедленной съемке ее яркие глаза окидывают мое лицо, а затем, к моему ужасу, останавливаются на кусочке шрама, виднеющемся над воротником рубашки и идущем толстой, неровной линией к челюсти. Возможно, в фонтане его не было видно, но при ярком искусственном освещении, я уверен, он выделяется.
Шок - или, скорее, отвращение - заметен в ее тонких чертах.
Я берусь за ручку двери, открываю ее и слишком грубо отталкиваю от себя. Она, спотыкаясь, выходит из кабины раньше меня. Я бросаю сорок евро водителю, и он удивленно смотрит на меня, прежде чем я захлопываю дверь.
Когда я встаю и такси отъезжает, мои глаза находят ее. В темноте улицы она выглядит такой маленькой и уязвимой. Исчез игривый, яркий свет позади них. Ее руки скрещены, и она смотрит себе под ноги.
Как будто ей стыдно.
—Я вызову тебе другое такси, — грубо говорю я, бросая взгляд на улицу.
— Хорошо, спасибо.
Она прочищает горло и делает шаг назад, на ее лице появляется какое-то нечитаемое выражение. Склонив голову, она опускает глаза в землю, а меня охватывает стыд, и кожа становится горячей и огненной от унижения.
— Прости, если я слишком резко выразилась, — добавляет она. — Я живо недалеко отсюда. Я не против прогуляться.
Когда она поднимает на меня глаза, выражение ее лица... другое.
Замкнутое. Грустное.
Нахмурив брови, она делает еще один шаг назад, ее взгляд снова устремляется на мои шрамы. Это притяжение становится тем сильнее, чем дальше она от меня отходит, как будто меня тянут за какую-то невидимую ниточку, и, черт возьми, это дерьмовое чувство - знать, что я ее отталкиваю.
Она не первая.
Я как раз собираюсь ответить ей чем-то грубым и жестоким - что-то вроде того, как глупо было бы идти домой одному так поздно, - когда она делает еще один шаг в сторону и открывает рот.
— Если пойдешь в "Berthillon", возьми карамельно-имбирное.
И с этими словами она разворачивается и уходит, оставляя меня с чувством полной неудовлетворенности и полного уныния впервые в жизни.
ПЕРВАЯ ГЛАВА
НЕБЕЗОПАСНОСТЬ
Стелла
Настоящее – год спустя
Я поправляю ярко-синий блейзер поверх нежно-голубого платья, запускаю пальцы в кудри, прежде чем войти в ресторан. Я чувствую себя потной и мерзкой из-за влажности и сожалею о том, что выбрала туфли на каблуках, открывая золотую дверь. Ресторан называется Papillon, что в переводе с французского означает «бабочка», и я невольно морщу нос, когда захожу внутрь.
Почему мой отец выбрал это место?
Там полно придурков со слишком большими деньгами. Тем не менее, я буду рада его видеть. Прошли месяцы с тех пор, как я вернулась в Париж, и хотя он всего в одной поездке от Лондона, я почти не вижу его.