Я голодна.
Вместо того, чтобы заставлять себя идти сегодня, я решаю расслабиться. За последний год я обнаружила, что медленное возвращение к своему распорядку дня — лучший вариант действий. Сегодня моим единственным достижением будет принятие душа и одевание, и меня это устраивает. Я прислушиваюсь к совету Лиама и проявляю к себе благодать. Надев наушники, я включаю непристойную книгу об удовольствии Доме и улыбаюсь, когда понимаю, что бездельничать и слушать порнушку — это именно то, что доктор прописал.
Когда я пью чай и ем большую миску овсянки, я прислоняюсь к кухонной стойке и слушаю, ухмыляясь над особенно острым моментом.
Приятно вернуться к нормальной жизни.
Какими бы ужасными ни были мои эпизоды, дни после эпизода всегда кажутся моими лучшими днями. Физически я знаю, что это из-за того, что мой серотонин не в порядке, но все же. Мои эмоции могут быть шаткими, но будь я проклята, если бы я не наслаждалась хорошими днями так хорошо, как только мог. Особенно, когда я никогда не знаю, когда наступит плохой день.
Когда я кладу телефон, чтобы помыть миску, Bluetooth отключается, и я сразу же понимаю, что аудиокнига воспроизводится на моем телефоне на полной громкости. Поскольку у меня мокрые руки, я оставила его работать.
Я все равно здесь одна.
— Вот и все. Ты такая хорошая девочка, так хорошо берешь мой член, — рычит Райдер.
— Да, боже, да! Сильнее, пожалуйста.
— Ты хочешь, чтобы папочка трахнул тебя сильнее, Белль? Как ты просишь?
— Пожалуйста, папочка. Пожалуйста, — умоляю я.
Я краснею, загружая миску в посудомоечную машину, и кусаю нижнюю губу, пока она продолжает играть.
— Ты собираешься кончить за папой, ангел?
— Да папочка. Я так близка.
— Вот и все, — рычит он. — Твоя киска доит мой член, сладкая девочка.
Обхватив меня руками за шею, он продолжает в меня вбиваться. Мои колени трясутся подо мной, когда он толкается в меня и…
Кто-то прочищает горло позади меня, и я подпрыгиваю примерно на двадцать футов в воздух, разворачиваясь и проводя пальцем по телефону, быстро нажимая на паузу.
Майлз, ухмыляясь, прислоняется к противоположной стене кухни.
– Доброе утро, Эстель.
Мое сердце выпрыгивает из горла, и я делаю успокаивающий вдох, прежде чем посмотреть на него. — Господи, Майлз. Ты напугал меня.
Его брови поднимаются вверх, когда он быстро смотрит на мой телефон.
— Теперь я знаю, почему ты всегда носишь эти наушники. Ты слушаешь порно.
Я хмурюсь. — Это не порно , язычник. Это романтика.
Я закрываю посудомоечную машину и поворачиваюсь к нему лицом, скрестив руки на груди.
— Я хочу, чтобы ты знал, что я читаю примерно три книги в неделю, — добавляю я, защищая свою зависимость.
Его губы дергаются, когда он отталкивается от стены.
— Я, наверное, тоже так бы поступил, если бы в моих книгах были подобные сцены. Итак, папочка-извращенец? — спрашивает он, его губы слегка изгибаются. Не совсем улыбка, но близко.
Я смотрю на него. — Как долго ты слушал?
— Достаточно долго, — добавляет он, подходя к холодильнику. — Чувствуешь себя лучше?— спрашивает он, сканируя мое лицо глазами.
Я немного шаркаю ногами, на секунду смотрю в пол, прежде чем снова встретиться с ним взглядом. — Да.
Он собирается поднять тот факт, что мы обнимались каждую ночь?
Что-то неуверенное мелькает в его чертах. — Хорошо. Я рад слышать это.
Что-то в том, как он говорит последнюю часть, заставляет мое сердце легко трепетать в груди, и я не могу не улыбнуться шире.
Звучит почти как беспокойство.
Прежде чем я успеваю обдумать его слова, он делает шаг ближе, засовывая руки в карманы брюк. У него больше видно грудь, чем обычно, он не носит галстука, а его белая рубашка расстегнута на одну пуговицу — так далеко, как я никогда не видела. Смесь интриги и вины крутится у меня внутри, когда я понимаю, что у него, вероятно, не было времени побриться последние несколько дней. Мои глаза скользят по блестящему шраму прямо под его челюстью, прежде чем вернуться к его лицу.
— Как вообще называлась эта книга? — спрашивает он низким шепотом.
Меня охватывает облегчение. Я рада, что он не говорит об этом. Это помогает мне двигаться дальше — забыть об этом, пока не произойдет следующий эпизод.
Это помогает мне, когда я возвращаюсь к нормальной жизни.
Я сглатываю, когда он останавливается в футе от меня. — Я не могу вспомнить.
При этом он улыбается. И… боже. Его улыбка могла выиграть целую войну.
Прежде чем я успеваю его остановить, он протягивает руку позади меня и стаскивает со стойки мой телефон. Я пытаюсь отобрать у него это, но он быстрее. Я вижу, как его глаза расширяются, когда он смотрит на экран — на нем изображен полураздетый пожилой мужчина.
—
Его девственная невеста ? — медленно говорит Майлз, его глаза блестят от веселья.
Я поджимаю губы и выхватываю телефон из его рук. — Извини, — быстро говорю я, выходя из аудиоприложения. — Ты не можешь просто так забрать мой телефон…
— Это то, что тебя заводит?
Его глаза не отрывались от меня с тех пор, как я схватила телефон, и кажется, ему искренне любопытно.
Я пожимаю плечами. — Мне нравятся все виды романтики. У меня нет любимого образа. Я не могу сказать, возбуждало ли меня подобное в реальной жизни. Это просто фантастика.
Проведя языком по щеке, он слегка наклоняет голову. Сделав шаг вперед, он кладет руки по обе стороны от меня, прижимая меня к себе. Когда я наклоняюсь, его дыхание заставляет меня дрожать.
— А если бы реальная жизнь могла быть лучше твоей фантазии? Что бы ты тогда сказала?
О Боже.
Я кладу руки ему на грудь и смотрю ему в лицо.
— Наверное, я никогда не узнаю, — отвечаю я, зная, что моя нахальность может снова оттолкнуть его. — Я замужем за этим ворчуном, который все время работает.
Его глаза впились в мои… чем-то. Это жарко и интенсивно, но я не уверена, вожделение это или ненависть.
— Ну, этот ворчун решил отменить все свои встречи сегодня, — говорит он, его зеленые глаза сверкают. А потом он наклоняется, нежно касаясь губами моей щеки. — Я скучал по своей жене, — добавляет он мягким голосом.
Мое сердце бешено колотится в груди, когда я слегка отстраняюсь. — Майлз…
— Хорошего завтрака, — медленно говорит он, отстраняясь и выходя из кухни.
Я провожу день, заканчивая «Его девственную невесту» в библиотеке замка, что, я считаю, вполне уместно. Я не стыжусь своего выбора книги. Написание потрясающее, а разврат на высшем уровне. Майлз может поцеловать меня в зад. Около двух Майлз неторопливо заходит в библиотеку с книгой в мягкой обложке об инвестировании денег и тарелкой сэндвичей, которую мы можем разделить. Я смотрю, как он садится напротив меня и тихо жует, но, кроме вежливой улыбки, когда я благодарю его за то, что он меня накормил, он не говорит ни слова.