Брачная ложь (ЛП)

Держа дверь открытой, он жестом предлагает мне идти впереди него. — Ты бы хотела что-нибудь съесть?

Я фыркаю. — Это твое представление о последующем уходе?

Он усмехается, и я клянусь, я никогда не смогу избавиться от ощущения, что Майлз улыбается из-за того, что я сказала.

— Ну давай же. Позволь мне позаботиться о тебе.

Его слова вызывают опасный трепет в моей груди.

Я по уши влюблена в своего мужа.

ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ ГЛАВА СОВЕТ

Майлз

Я вожусь на кухне, аккуратно раскладывая ингредиенты на разделочной доске, а Эстель наблюдает за мной с острова. Каждый раз, когда я поднимаю на нее глаза, она либо потягивает вино и смотрит на меня с улыбкой, либо откидывается на спинку табурета и тоже смотрит на меня с улыбкой. Мне приходится бороться с ухмылкой, которая каждый раз грозит искривить мои губы. Когда все готово, я беру большую сковороду и добавляю немного масла, пока она разогревается.

— Слава богу, хоть кто-то из нас умеет готовить, — весело говорит она. — Я едва могу разбить яйцо. Что ты готовишь?

Мои губы растягиваются в улыбке. — Увидишь.

Я чувствую на себе ее взгляд, пока добавляю ингредиенты в кастрюлю, не зная, правильно ли я все делаю. Я никогда не готовил такого, и уже давно не готовил сам. Когда я перевел взгляд на нее, я сглотнул и отвернулся. Она чертовски сногсшибательна, и даже не осознает этого. Это зеленое платье, свисающее с одного плеча. Ее дикие светлые локоны разметались по плечам. Ее губы темно-розового оттенка из-за поцелуя, состоявшегося пару минут назад. После того как мы оба привели себя в порядок в гостевой ванной, я поцеловал ее у стены кухни, а затем налил ей бокал вина и приказал сесть и расслабиться. Она еще не знает этого, но сегодняшняя ночь что-то изменила во мне.

Я никогда не наблюдал за парой, находясь с женщиной - моей женщиной. Я никогда не трахал кого-то, пока смотрел. Я никогда никому, кроме Чейза, не рассказывал о своих похождениях - полагая, что этим отпугну всех потенциальных спутников. У вуайеристов не самая лучшая репутация.

Но Эстель приняла все как должное, не пропустив ни одного удара, присоединившись ко мне в подвале. Она наслаждалась этим так же, как и я. Она точно знала, что мне нужно и когда. И все, что произошло... я схожу по ней с ума. Нуждающийся и собственник. Теперь, когда я попробовал ее на вкус, я не был уверен, что когда-нибудь смогу от нее уйти.

Не тогда, когда она была единственным человеком, который видел меня настоящего. Мои шрамы. Мои извращения. Мои секреты.

Ну, все мои секреты, кроме одного.

Я прочистил горло.

— Жареные яйца или омлет? — спрашиваю я, пытаясь выкинуть негативные мысли из головы.

— Удиви меня, — говорит она, улыбаясь.

Ее улыбка чертовски заразительна.

Я заканчиваю с сосисками и раскладываю все остальное, пока они готовятся. Эстель оставляет меня в покое, наблюдая за тем, как я беру сок из холодильника. Через минуту я ставлю перед каждым из нас по стакану апельсинового сока, а затем откладываю тарелки.

Несколько секунд она молча смотрит на свою тарелку, и сначала я думаю, что сильно облажался. Но потом она поднимает свои стеклянные глаза, и в ее смехе появляется что-то открытое и теплое.

— Ты приготовил нам английский завтрак, — пролепетала она, поджав губы.

— Да, — медленно говорю я, пытаясь понять, что она чувствует. Прежде чем я успеваю спросить, хорошо ли я справился с задачей, она разражается слезами.

— Ты... это... я не...— Она всхлипывает, слезы текут по ее лицу.

Я обхожу островок и обнимаю ее, стараясь не рассмеяться. Она чертовски мила, и я не могу удержаться от улыбки, когда наклоняюсь, чтобы поцеловать ее в макушку.

— Так плохо? — шучу я.

Она смеется сквозь слезы, вытирая щеки, когда я делаю шаг назад. — Нет, нет, все прекрасно. Я просто... удивлена. Хорошо удивлена.

Черт.

Я жую внутреннюю часть щеки, когда приходит осознание. Она удивлена, потому что обычно я большой засранец. Потому что обычно я ссорюсь с ней, холодно отношусь к ней или полностью игнорирую ее. Она удивлена, потому что обычно я не такой добрый.

Я делаю шаг назад и вздрагиваю, прежде чем сказать то, что у меня на уме. Такое ощущение, будто кто-то протыкает меня льдом. Обычно я не так откровенен, но я хочу доказать ей, что достоин всего, что она готова мне дать.

— Прости, — мягко говорю я ей.

— За что? — спрашивает она, слегка наклонив голову.

— Ты ешь. Я

буду говорить, — добавляю я, указывая на ее тарелку. Она кивает и начинает резать колбасу ножом. Я потираю рот и прислоняюсь к острову. — Когда я рос, у меня почти не было друзей. Я всегда скептически относился к людям. Мои братья были моими единственными друзьями, а потом произошел несчастный случай, и это гарантировало, что никто не захочет проводить время с искалеченным братом.

Она перестает жевать. — Майлз…

Я поднимаю руку. — Позволь

мне закончить. Я… я никогда никому этого не говорил.

— Хорошо.

— Когда мне было восемнадцать, я потерял девственность. Я все время носил толстовку, а после она прокомментировала мои шрамы. Она назвала меня уродом. Это запомнилось мне. Я ушел и больше никогда с ней не разговаривал. Мне было

некомфортно быть уязвимым среди людей. Поэтому я просто остановился. Я больше ни с кем не трахался, пока мне не исполнилось двадцать восемь.

Глаза Эстель расширяются, но она ничего не говорит.

— За эти десять лет я открыл для себя вуайеризм. Раньше я ходил в клуб извращенцев в Лос-Анджелесе, но поездка иногда занимала больше часа. Когда мы с Чейзом основали консалтинговую фирму “Рейвэдж”, я решил, что будет проще спроектировать собственное

пространство, и так родился подвал. Вскоре после этого я нанял Луну, и с тех пор она помогает координировать свои действия вместе со своим партнером, хотя теперь она делает для меня намного больше в замке.

— В любом случае, после того, как комната была готова, я почувствовал себя комфортно, сделав еще один физический шаг вперед. Конечно, я никогда не приводил их туда, но осознание того, что у меня есть что-то

специально для меня, дало мне убеждение попробовать еще раз. И когда ты наблюдаешь, как мужчины ночь за ночью ведут себя с женщинами, это как бы становится твоей второй натурой. Моя уверенность возросла. Я начал случайно встречаться, трахая женщин тут и там, и всегда возвращался в комнату месяцами подряд. Это безопасно. Мне не нужно следить за тем, чтобы воротник закрывал шрамы. Мне не нужно раздеваться. Мне не нужно отвечать на вопросы, почему я не раздеваюсь. Это проще, — добавляю я.

Эстель делает глоток апельсинового сока, с интересом наблюдая за мной. — Бывал ли ты когда-нибудь влюблен?

Я пожимаю плечами.

— Возможно, увлечение. Но ничего подобного… — Я замолкаю и прочищаю горло. — А ты?

Она смеется над этим.

— По крайней мере, дюжину раз. До прошлого года я много встречалась. Влюбилась легко. Жила, любила, смеялась и все такое. Но потом умерла моя бабушка, и у меня не было такого желания встречаться. Ничто не зажгло это пламя, понимаешь? — Она делает еще один глоток сока. — Ну, это неправда. Был один человек.

Я выпрямляюсь, когда она улыбается мне.

— Высокий, ужасно красивый, всегда носит костюмы… — Я улыбаюсь, прежде чем успеваю совладать с собой. — Мы встретились в Париже, когда я купалась голой в фонтане, а затем, используя одну из худших

фраз , которые я когда-либо слышала, пригласил меня к себе домой, чтобы вытереться.