Не то чтобы у меня дела шли лучше.
После того как я получила письмо от главного редактора журнала Cosmopolitan, я перешла в режим "зверя". Интервью было назначено на утро субботы в Беверли-Хиллз, и я хотела быть уверена, что до этого времени у меня будет все необходимое. Я решила заплатить своему веб-дизайнеру за срочную работу, чтобы быть уверенной, что мой сайт сможет выдержать дополнительный трафик в ближайшие недели. Я также добавила на главную страницу таймер обратного отсчета времени до запуска, который я была вынуждена запланировать. Если я собираюсь опубликоваться в Cosmo, мне нужно иметь место, куда направлять людей.
Теперь сайт и логотип готовы к запуску через шесть месяцев.
Это означало составление графика размещения постов в социальных сетях, немного рекламы и множество согласований с производственными предприятиями. У Майлза есть контакт с одним из моих любимых мест в центре Лос-Анджелеса, а это значит, что вся моя одежда будет производиться здесь, в Калифорнии. В пятницу я весь день занималась поиском тканей и материалов, отправляла их на фабрику, чтобы получить образцы.
Мои эскизы готовы, и я все подготовила.
В пятницу вечером я целый час пролежала на диване, паникуя по поводу статьи в журнале. Это будет моя первая статья, и хотя у меня все готово, я все равно нервничаю. Решив прогуляться ранним вечером, я направилась в задний сад. Ночью гораздо прохладнее, поэтому я плотнее закутываюсь в кардиган, направляясь к ручке Люцифера.
С тех пор как Майлз представил мне этого проклятого козла, я все время думаю о нем. Он был прав. Мне нужно привыкнуть к нему. И я должна преодолеть свой иррациональный страх.
Подойдя к воротам, я услышала, как Люцифер издал громкое блеяние, и, вскрикнув от неожиданности, бросилась прочь.
Может быть, в другой день.
Этой ночью я часами ворочаюсь. В какой-то момент Майлз заползает ко мне в постель, и его тело в изнеможении падает на оранжевое одеяло. Когда в субботу в пять утра прозвенел будильник, он еще спал.
Я приподнимаюсь и минуту смотрю на него - он по-прежнему одет в белую рубашку и черные брюки. Подталкивая его к центру матраса, я вытаскиваю из-под него одеяло и укрываю его, пока тихо готовлюсь к выходу.
К семи часам он еще спит, и я его не бужу.
Возвращаюсь около полудня.
С нетерпением жду нашего свидания .
Целую,
Стелла
Я оставляю записку на прикроватной тумбочке, прежде чем оценить свое отражение в зеркале. На мне одна из моих вещей — ярко-желтая льняная рубашка, укороченная и завязанная посередине, и широкие желтые брюки в тон. Я слегка укротила свои кудри и дополнила наряд туфлями телесного цвета и винтажной сумкой Celine желтовато-коричневого цвета — доставшейся мне от бабушки.
И, конечно же, мое колье Р.
Я вижу часы Майлза на своем комоде и в момент спонтанности натягиваю их на запястье, застегивая так сильно, как только могу. Идеально.
Было бы неплохо иметь частичку его со мной.
Я слишком нервничаю, чтобы что-то есть, поэтому выпиваю полчашки чая и печенье перед встречей с Ниро на улице в десять минут седьмого.
Стойкий водитель вел себя тихо всю дорогу до Беверли-Хиллз, за что я ему благодарна. Движения почти нет, но это не мешает моим ногам подпрыгивать на ковровом полу всю дорогу. Как только мы прибываем в отель в Беверли-Хиллз, я быстро прощаюсь с Ниро и иду в вестибюль в поисках журналиста, которого послали взять у меня интервью.
— Эстель Рейвэдж?
Это имя пугает меня, посылая во мне тепло. Пожилая женщина с седыми волосами улыбается мне с расстояния в несколько футов.
— Да Здравствуйте! — Я щебечу, и она протягивает руку для пожатия.
— Я Аннет. Я возьму нам столик, и мы сможем начать интервью после того, как выпьем кофе, — объясняет она с теплой улыбкой. — Звучит неплохо?
Мне приходится зажать рот, чтобы не смеяться как маньяк. — Конечно.
Будь крута, говорю я себе, используя часы Майлза, чтобы сосредоточиться.
Интервью проходит потрясающе. Мы с Аннет разговариваем почти три часа, и хотя я знаю, что она меня записывает, это не похоже на интервью. Я рассказываю ей о том, как я выросла в Лондоне, жила с отцом, о его благотворительной деятельности, а затем мы переходим к моей линии одежды. Я не перестаю говорить о VeRue почти тридцать минут и только один раз плачу, когда говорю о своей бабушке.
В общем, моя победа.
Наконец, в конце интервью она спрашивает о моем браке с Майлзом. Я говорю ей, что это была сумасшедшая, замечательная пара недель. Когда она спрашивает, как мы познакомились, мне не нужно врать. Я понимаю, что мы никогда не обсуждали, что собираемся сказать, если кто-нибудь спросит нас о нашей личной жизни, поэтому я рассказываю ей все подробности — фонтан, такси, как мы держали в секрете наши зарождающиеся отношения, пока он не предложил мне выйти за него замуж в Париже.
— Звучит как бурная помолвка, — размышляет она, улыбаясь и потягивая кофе. — Почти как в сказке.
— Так и есть, — отвечаю. — Я не могла быть счастливее.
— Как это было связано с семьей Рэвидж? Должно быть, это было интересно.
Я киваю, выпивая третью чашку чая, чувствуя себя насыщенным кофеином и веселым.
— Я не понимаю этой стигмы, — честно говорю я ей. — Я знаю, что теперь я предвзята, поскольку ношу их фамилию, но со всеми ними, включая Чарльза, было очень приятно находиться рядом.
Аннет оценивающе смотрит на меня, делая еще один глоток кофе, и я нервно сглатываю.
— Конечно. Но я думаю, нам всем любопытно, как человек с такой добродушной и человеколюбивой семьей смог слиться с семьей, печально известной воровством денег.
Я делаю глубокий вдох.
— При всем уважении, я не уверена, что это корректное сравнение. Люди — это гораздо больше, чем их имя или история. Каждый заслуживает второго шанса.
— Я вижу, откуда ты, — тихо говорит она. — Но Чарльз Рейвэдж потерял более тридцати четырех миллионов долларов. Эти деньги принадлежали трудолюбивым семьям. Возможно, он был оправдан по закону и на бумаге, но его печально известный суд – и реакция на его приговор – просто показывают, что многие люди до сих пор не доверяют семье Рейвэдж. Это твое слово против слов всех остальных.
Мои ладони сгибаются на коленях, когда я делаю ровный вдох. Я ожидала пару вопросов о Майлзе, но не ожидала, что Космо примет участие в суде и во всем, что сделал Чарльз Рейвэдж.
Каковы ее намерения, спрашивая меня обо всем этом?
— Я знала, на что иду, когда вышла замуж за Майлза, — говорю я ей, мой голос немного ледянее, чем раньше. — И, несмотря на ужасные поступки, которые творил его отец, Майлз Рейвэдж — хороший человек.
Аннет смотрит на меня скептически, и мне приходится сдерживать несправедливый гнев, который начинает захлестывать меня.
— У меня есть источники, которые говорят обратное, Стелла, — мягко говорит она. — В самом деле, правда ли, что он единственный из своих братьев, кто до сих пор общается с Чарльзом?
— Нет, я думаю, Орион все еще время от времени видится со своим отцом.
— А статья из LA Weekly несколько недель назад? Что ты об этом думаешь?
Я помню статью до самого названия.
Бизнес против издевательств: насколько далеко зашла консалтинговая фирма Рейвэдж?