Лиам вздыхает и проводит рукой по волосам.
— В общем, после этого Чейз, Малакай и я поклялись вычеркнуть его из своей жизни, когда нам исполнится восемнадцать. И, в конце концов, мы все это сделали. Майлз не знает, потому что он не был в сознании во время того разговора. Я думаю, он считает, что мы все вычеркнули его из-за скандала с большими деньгами. А Орион был слишком мал, чтобы понять, и, как старший брат, не мне ему рассказывать, хотя он и догадывается о том, что произошло.
Я делаю судорожный вдох, переваривая всю информацию. Он рисует Чарльза Рэведжа в совершенно новом свете.
— Что мне сказать отцу? — Я спрашиваю. — Если Чарльз потеряет свои инвестиции…
Лиам морщится. — Правда. Ты скажи ему правду, Стелла.
Я киваю и снова сглатываю. — Спасибо. За то, что сказал мне. За то, что позволил мне остаться здесь.
— Нет проблем. В конце концов, ты семья, — говорит он теплым голосом. — И еще, боюсь, у меня нет для тебя черного чая, — говорит он, поднимая руки вверх.
Я задыхаюсь от притворного возмущения. — Как я буду жить?
Он усмехается.
— Майлз предложил принести утром твой любимый чай и дал мне строгие инструкции приготовить тебе жаркое — что бы, черт возьми, это ни значило.
— Хорошо, спасибо, — говорю я ему, пытаясь подавить рыдание, которое хочет вырваться из моей груди.
Он, должно быть, это чувствует, потому что просто кивает, а затем уходит, закрыв за собой дверь.
Я падаю обратно на кровать и сворачиваюсь на боку, когда дамба прорывается, и внезапно рыдаю в одну из пушистых подушек Зои. Все болит — и горло щиплет от плача, и боль в груди, и тяжесть в глазах, потому что уже так поздно…
Я засыпаю с розовым знаком, все еще сияющим между веками моих закрытых глаз.
У тебя есть это.
Следующая неделя проходит медленно. Майлз, видимо, в какой-то момент завез мне компьютер и этюдник, потому что в первое же утро я просыпаюсь от того, что оба предмета лежат на белом столе в комнате Зои. Сначала я грущу, потому что, конечно, скучаю по нему, но чем больше я думаю о прошлой ночи, тем больше понимаю, что мне все еще нужно время.
Я провожу весь день, делая наброски, пытаясь излечить свое сердце, которое словно раскололось пополам. Пытаюсь спасти пламя внутри меня, которое, кажется, становится все меньше с каждым часом. Я разрешаю себе остаться в своей комнате, но отказываюсь лечь в постель, хотя мне этого очень хочется.
Лиам приносит мне еду, а также мой любимый чай на завтрак. Ему даже удается добиться идеального соотношения молока и сахара, что я приписываю своему надоедливому мужу.
Жаркое тоже очень вкусное, черт бы его побрал.
На второй день я отправляюсь на трехчасовую прогулку в лес за домом Лиама. Он живет в тридцати минутах езды от замка, приютившись в обширном лесу к востоку от Лос-Анджелеса и Крествуда. Поскольку он преподает в Крествудском университете, днем его нет на занятиях и в офисе, и это оставляет мне много времени для размышлений. Когда я возвращаюсь к дому, колени и лодыжки болят от многочасового хождения по неровной местности, меня посещает откровение.
Я не злюсь из-за денег. Я уже решила поговорить обо всем с отцом. Я не виню Майлза за то, что он поступил так, как поступил. Я, наверное, поступил бы так же.
Мне больно, что он мне солгал.
Я в ярости от того, что он скрывал от меня свои секреты и не относился ко мне как к равному человеку.
Подвал, деньги, рассрочка, договор...
Все ложь.
И да, в конце концов он рассказал мне о погребе, но только потому, что я нашла запасной ключ.
Только потому, что ему пришлось.
То же самое с деньгами. Сколько бы он еще не рассказал мне ни о том, ни о другом, если бы я не зашла к нему в подвал?
Если бы я не подслушала его разговор с Лиамом той ночью?
Стал бы он целый год скрывать от меня эти две вещи?
Третий и четвертый дни проходят в работе над эскизами, беседах с дизайнером сайта и долгих прогулках. Каждый вечер Лиам приносит мне ужин в комнату, не задавая никаких навязчивых вопросов. Он как будто понимает, что мне нужно пространство и тишина, и я это очень ценю.
На пятый день я просыпаюсь и получаю электронное письмо о том, что статья о моем журнале уже опубликована на веб-сайте Cosmopolitan , а позже в этом месяце она появится во всех журналах США. Я пролистываю статью и улыбаюсь, когда вижу свою фотографию, которую Аннет быстро сделала в самом конце. Мои глаза останавливаются, когда я дохожу до конца статьи.
Эстель : Я знала, на что иду, когда вышла замуж за Майлза. И несмотря на ужасные поступки его отца, Майлз Рейвэдж — хороший человек.
Cosmo: Прости меня за инквизицию, Стелла. Многие люди беспокоятся о тебе. Им кажется, что тобой и твоим отцом воспользовалась очень влиятельная и очень манипулятивная семья.
Эстель: Я влюбилась в Майлза Рейвэджа еще до того, как узнала, кто он такой. Прежде чем я узнала человека, связанного с этим именем. Он веселый, добрый и хорошо обо мне заботится. Именно он является причиной того, что мы сидим здесь сегодня – потому что он верит в эту линию одежды…
Я зажмуриваюсь. Я забыла, что добавила этот маленький кусочек.
Я влюбилась в Майлза Рейвэджа еще до того, как узнала, кто он такой.
А потом я влюбилась в него, несмотря на то, что он был тем, кем был.
Я медленно готовлюсь к новому дню, надев желтую блузку с объемными рукавами. Затем я надеваю свои любимые темно-фиолетовые брюки. Они широкие и изготовлены из бархатного материала. Расправив волосы, я спускаюсь вниз и вижу Лиама, сидящего за кухонным столом с Чейзом.
— Стелла, — говорит Чейз, вставая. Он подходит и крепко обнимает меня. — Как ты? — спрашивает он, отстраняясь.
Я пожимаю плечами. — Я лучше. Как Майлз?
— Он несчастен.
Хорошо, думаю я, но, конечно, мне неловко думать об этом.
— Я хотел пригласить тебя завтра на нашу свадьбу, — говорит он с ухмылкой.
Мои брови взлетают вверх. — Ой?
— Джульетта хотела устроить в замке небольшую вечеринку, — добавляет он смиренно. — Знаешь, чтобы отпраздновать нашу месячную годовщину.
Я сразу улавливаю двусмысленность. Нашу, как у него и Джульетты, а также моя годовщина с Майлзом.
— Конечно, — говорю я ему, глядя на Лиама. — Ты собираешься?
Он смеется.
— Чейз убьет меня, если я не пойду, — отвечает он, беря руку и проводя ею по идеально уложенным волосам Чейза.
Чейз хмыкает и делает шаг назад.
— Эй, мужик. Иди к черту с этим, — смеется он.
Лиам лишь нежно улыбается ему. — Извини, ничего не могу поделать. Ты всегда будешь моим раздражающим младшим братом.
— Я не один такой, — ворчит Чейз.
— Да, но тебя легче всего разозлить.
Я улыбаюсь, наблюдая за братьями, внезапно испытывая тоску по дому, в частности, по одному брату. Я обхожу Чейза, чтобы начать готовить чай, когда замечаю, что они оба замолкают. Я заканчиваю наполнять чайник пресной водой и включаю его. Затем я поворачиваюсь, скрещивая руки на груди.
— Продолжай. Скажи это, — говорю я обоим с серьезным выражением лица.
Чейз быстро смотрит на Лиама, прежде чем потереть затылок.
— Он спал в офисе, Стелла. Бедный парень практически хромает, потому что всю ночь провел, свернувшись калачиком, на своем крошечном кожаном диванчике.
Я отвожу взгляд, у меня болит грудь.