Я смотрю, как Эстель убирается, так как она отказывается позволить мне помочь ей. Справедливости ради, я готовлю ужин почти каждый вечер, обнаружив, что люблю готовить, если это то, что она любит есть. Ее бедра покачиваются, когда она напевает рождественскую песню, и, черт возьми , я хочу запомнить этот момент навсегда.
Я перетаскиваю свою новую камеру и тихо щелкаю по настройкам, прежде чем поднести ее к лицу и сделать быстрый снимок.
Эстель быстро оборачивается, с розовыми перчатками на руках, и смотрит на меня .
— Ты только что сфотографировал мою задницу?
Я ухмыляюсь. — Может быть.
Закатывая глаза, она поджимает губы и выключает воду, откладывая перчатки в сторону.
— Ты слишком развлекаешься с этой камерой, — дразнит она, подходя ко мне.
Я раздвигаю ноги на стуле, на котором сижу, и она встает между ними. Прижав ее к себе, я вдыхаю запах ее волос.
— Выходи за меня? — тихо спрашиваю я.
Она отстраняется и толкает меня в грудь. — Очень смешно.
— Нет, я знаю, что мы уже официально женаты, — медленно говорю я, проводя рукой по ее кудрям. — Я имею в виду… по-настоящему. Большая церемония. Много людей. Чертов торт был бы хорош.
Ее глаза слегка расширяются. — Действительно?
Я нервно смеюсь. Идея снова жениться на Эстель — это то, о чем я много думал. Так почему бы не?
— Не то чтобы ты могла сказать «нет», — шепчу я, целуя кончик ее носа. — Ты не можешь развестись со мной.
Ее глаза закрываются. — Конечно. Ты знаешь, мне бы это понравилось, дорогой.
Я ухмыляюсь, целуя ее, кладя руки по обе стороны ее лица. Отстраняясь, я беру ее левую руку, где кольцо с аметистом сверкает на фоне кухонного освещения.
— Думаю, настоящая свадьба заставила бы ее гордиться, — говорю я ей, зная, что она поймет, о ком я говорю.
Эстель фыркает и делает шаг назад, глядя на свою руку. — Думаю, так и будет.
— Как ты думаешь, я бы ей понравился? — спрашиваю я, задаваясь этим вопросом уже несколько недель.
Она смотрит на меня — ее щеки покраснели, волосы взлохмачены, фланелевая рубашка расстегнута настолько, что обнажается кружево неоново-зеленого бюстгальтера.
— Она бы полюбила тебя, — медленно говорит она, выражение ее лица эмоциональное и мягкое. — Потому что ты любишь меня. Она могла бы увидеть эту любовь и полюбила бы тебя за это. — Еще раз взглянув на свое кольцо, она снова взглянула на меня. — Еще одна свадьба? Действительно?
Я пожимаю плечами. — Почему бы и нет?
Ухмыляясь, она бросается вперед и сталкивается с моим телом. — Хорошо. Давай сделаем это.
Я целую ее в макушку. — На этот раз ты планируешь это. Сделай это именно так, как ты себе представляла. Сходи с ума.
— Что, если мы… — она замолкает и качает головой.
— Что? — спрашиваю я, отстраняясь.
Она одаривает меня застенчивой улыбкой. — А что, если он будет у нас в Париже?
Мое лицо расплывается в ухмылке. — Я не могу придумать лучшего места. Интересно, позволили бы нам пожениться в Садах Трокадеро?
— Наверное, нас забанили на всю жизнь, — признает она.
— Да, французам плевать на людей, купающихся голышом в их общественных фонтанах.
— Давай сделаем это, — взволнованно говорит она. — Может быть, не в следующем году, а через год. Я могу запустить свою линию, мы можем немного успокоиться, а затем… мы можем спланировать идеальную свадьбу.
— Звучит идеально, — мурлычу я.
А потом я целую свою невесту и жену — искренне и беззастенчиво.
ЭПИЛОГ
ФОНТАН, ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Эстель
Пять месяцев спустя Париж
— Куда ты меня ведешь? — спрашиваю я Майлза, пытаясь заглянуть сквозь черную шелковую ленту, которую он повязал мне на глаза. Как только эти слова слетают с моих губ, машина медленно останавливается, и я слышу, как Майлз выходит со своей стороны, открывая мою дверь через несколько секунд.
— Следи за своим шагом, — говорит он, кладя руку мне на плечо, когда мы выходим из черного внедорожника.
— Ты предпочитаешь игнорировать меня или оглохнул к старости? — Я поддразниваю, ссылаясь на его праздничный ужин с отцом, который состоялся сегодня вечером. Мы праздновали несколько событий. Запуск VeRue на следующей неделе, день рождения Майлза и наша шестимесячная годовщина.
— Тридцать семь – это не старость. — Он принюхивается, и я не могу сдержать улыбку, слепо идя… куда-то. — И да, я предпочитаю игнорировать тебя.
— Хорошо, — отвечаю я, вцепившись в его белую классическую рубашку. — Но если я упаду на задницу, потому что не вижу…
— Я не позволю тебе упасть, бабочка, — выдавливает он. — Здесь ступенька, — быстро говорит он, замедляя нас, пока я не перехожу на обочину.
— Когда мои глаза закрыты, меня тошнит, — быстро говорю я, чувствуя легкую тошноту.
— Мы почти на месте.
Сжимая губы, я делаю несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить желудок. Через минуту ходьбы вслепую он нас тормозит, и я слышу, как рядом плещется вода. Он отпускает меня, и я слышу, как он собирается уходить.
— Майлз, — предупреждаю я.
— Одну секунду, — говорит он с расстояния в несколько футов. — Я скажу тебе, когда развязать повязку на глазах.
Я улыбаюсь, ожидая его команды.
Я знаю, где мы находимся.
Я знала, куда мы идем, когда он сказал, что у него есть для меня сюрприз.
Это мило, и хотя это немного предсказуемо, я не могу не влюбиться в него еще больше.
— Хорошо, сними.
Я делаю, как он говорит, уже улыбаясь, когда в поле зрения появляется Варшавский фонтан в Садах Трокадеро и мерцающая Эйфелева башня позади него.
— Огни! — визжу я, указывая на башню. — Боже, это так
прекрасно, когда горит свет, не так ли?
Когда я смотрю на Майлза, он смотрит на меня с ужасом, и он совершенно голый.
— Я не уверен, должно ли меня обидеть или позабавить то, что ты заметила Эйфелеву башню передо мной, но…
Я смеюсь и прикрываю рот рукой. Огни освещают воду и моего мужа в ней, сверкая на фоне его шрамов и освещая его глаза. Он выглядит… нервным. И немного неудобно. Сегодня вечером здесь гораздо больше людей, чем полтора года назад, поэтому несколько человек уже остановились и уставились на Майлза, когда он ныряет под воду, сузив глаза.
У края куча выброшенной одежды.
— Дорогой, я так горжусь тобой, — воркую я, подходя ближе к фонтану.
— Ты собираешься пойти со мной, или мне придется одному показывать свой член всему Парижу?
— Что ж, мне жаль тебя разочаровывать, — медленно говорю я, ставя сумочку на выступ. — Но ты одинок в своей деятельности, связанной с владением членом, потому что на самом деле у меня нет члена…
Прежде чем я успеваю закончить предложение, Майлз шатается вперед и втягивает меня в фонтан, полностью одетую.
— Майлз! — Я визжу, смеюсь и радуюсь, что сегодня теплая весенняя ночь. — Ты чертов придурок!
Я брызгаю на него водой, и выражение отвращения украшает его черты.
— Эта вода, вероятно, даст нам лямблии.
Я хихикаю, обвивая руками его шею. — Вероятно.
Кто-то свистит позади нас, и Майлз сбрасывает их. — Будь милым. Они просто играют.
Майлз хмурится, глядя на мою белую майку. — Плохое суждение с моей стороны. Теперь каждый может видеть то, что разрешено видеть только мне.
Это заставляет меня смеяться громче. Он такой чертовски предсказуемый и задумчивый. И я не могу не любить и не обожать его.