Он сжал кулак.
— Среди них у меня были друзья. Порядочные мужчины и женщины. Я вел с ними бизнес. Даже инвестировал часть своих доходов. Когда начался настоящий ад, мои суждения были поставлены под сомнение. И когда мне было поручено сопровождать заключенных женщин и детей в безопасное место… Его лицо исказилось.
— Но это же…
Хелена была в ужасе
— Никто не мог предугадать…
— Что я не буду сопротивляться изо всех сил? Что я не сделаю все возможное, чтобы защитить их от беды?
Он наклонился вперед, упершись локтями в колени и обхватив голову руками. Его пальцы взъерошили и без того растрепанные волосы.
— Они не просто думали так. Некоторые из них говорили это. Хотя и редко прямо мне в лицо.
— Как они могли даже предположить такое? Тебя схватили и пытали!
— Да, — сказал он. — Но меня не убили.
Он посмотрел на нее, и его губы искривились в горькой улыбке.
— В отличие от других заключенных, мои тюремщики оставили меня в живых.
Глава 21
Джастин резко поднялся с кровати и пересек комнату, направляясь к шифоньеру с мраморной столешницей. Миссис Джерроу принесла бутылку бренди. Бокалов не было. Он предположил, что Хелена собиралась полить им его раны или что-то в этом роде. Но на самом деле ему было все равно, для чего оно предназначено. Он откупорил его зубами и сделал большой глоток прямо из бутылки.
Он с ужасом осознавал, что одет наполовину. Хелена видела его покрытую шрамами грудь и руки, и он чувствовал себя странно уязвимым. Как неопытный мальчишка со своей первой женщиной. Но эти чувства меркли по сравнению с чувством безнадежного отчаяния, охватившим его, когда он рассказывал о том, что произошло в Канпуре.
Хелена стояла у кровати, наблюдая, как он пьет. Ее волосы были заплетены в длинную косу, перекинутую через плечо и перехваченную шелковой лентой. Он заметил пятна крови на ее халате.
Было что-то поразительно интимное в том, что они были вдвоем в ее спальне, когда каждый из них был в какой-то мере раздет. Именно такой он всегда представлял себе семейную жизнь. Ощущение комфорта с женщиной. Ощущение, что она принимает его. Всего его.
Но даже в этом случае он не собирался ничего рассказывать ей о резне. Не сейчас. Возможно, никогда. Для него это было источником стыда. Неудача, которая привела к гибели бесчисленного количества людей.
— Ты сказал, что был всего лишь одним из солдат, которым было поручено сопроводить женщин и детей к лодкам, — сказала Хелена. — Это значит, что были и другие.
— Верно.
— Что случилось с теми солдатами? Они все были убиты?
— Не все.
Он прислонился к шифоньеру, все еще держа в руке бутылку бренди.
— Некоторым удалось переправиться через реку.
— И где они сейчас?
— Не имею ни малейшего представления.
Он сделал еще глоток бренди. Он знал, к чему она клонит, и не хотел этого слышать.
Но это ее не остановило.
— Интересно, взяли ли они на себя такую же ответственность за случившееся, как и ты? — спросила она. — Интересно, они где-то там исполняют свое наказание, одетые в власяницы и тому подобное.
— Хелена…
Она скрестила руки на груди:
— Мистер Финчли сказал мне, что ты берешь на себя бремя всех остальных. Что бы ты взял на себя бремя всего мира, если бы мог.
— Он так сказал?
Это было похоже на слова Финчли.
— Я верю, что он прав. Я сама это видела. С Невиллом и слугами в аббатстве. Со мной. Ты заботишься обо всех. Защищать людей — это в твоей натуре. Но один солдат не смог бы спасти всех этих женщин и детей, Джастин. Ты должен это понимать. Даже если этим солдатом был ты.
Он покачал головой.
— Все не так просто, как кажется.
— Конечно, просто. Тебе нужно просто простить себя. Она придвинулась к нему, ища его взгляд.
— Но ты не можешь, не так ли? Ты так же неумолим к своим собственным недостаткам, как и к недостаткам других людей.
Он вздрогнул. Это был второй раз, когда она упомянула о его неспособности прощать. Боже милостивый, но это было правдой. Он не умел прощать. Он не мог вспомнить, прощал ли он когда-либо.
— Я не причисляю тебя к этой группе, — сказал он охрипшим голосом. — Я никогда этого не делал.
Она остановилась перед ним. Полы ее халата упали на его ноги.
— Тогда почему… — Она на мгновение заколебалась, выглядя очаровательно неуверенной. — Почему ты перестал хотеть меня?