— Мы будем вести себя как обычно, — сказал Джастин.
Хелена отложила свое рукоделие. Ее руки начали дрожать. В животе у нее тоже все дрожало.
— Это будет трудно сделать.
— С чего бы это?
— Люди, естественно, захотят узнать, почему у тебя такой вид, будто ты провел десять раундов с профессиональным бойцом.
Джастин поморщился. Он поднес руку к лицу.
— Все так плохо, да?
— Не очень хорошо, — откровенно сказала Хелена.
— Точно, — согласилась Дженни. Она повернулась к Хелене.
— Возможно, мистер Финчли сможет побыть с тобой?
Грудь Хелены сжалась в молчаливом протесте. Она не хотела, чтобы мистер Финчли сопровождал ее куда бы то ни было. Как бы ей ни нравился этот человек, он был плохой заменой Джастину. И после завтрашнего утра ей как никогда понадобится присутствие Джастина. Как еще, кроме как не с ним рядом, она сможет встретиться с миром после публикации статьи?
Она встала и подошла к нему.
— Выйди на свет. Дай мне посмотреть.
Джастин послушно подошел к окну и повернулся к ней лицом. Она поднесла руку к его щеке под предлогом осмотра его ран, однако в ее прикосновении не было ничего медицинского. Кончиками пальцев она легко провела по его лбу, а затем вниз по подбородку к припухлости в уголке рта. Она провела подушечкой большого пальца по его нижней губе.
— Я предлагаю приложить лед, — сказала она. — Это от отека.
Он не сводил с нее глаз, его дымчато-серые глаза были полны сбивающих с толку эмоций. В них было тепло и нежность, но было и что-то еще. Что-то, что заставило ее озадаченно нахмуриться. Это была печаль. Опустошение. Это промелькнуло на мгновение, а затем исчезло, выражение его лица стало непроницаемым.
— У нас есть лед? — Дженни попыталась встать. — Я спущусь на кухню и спрошу миссис Джерроу.
— Я пойду, — резко сказал Джастин.
Хелена убрала руку с его лица. Она смотрела, как он выходит из комнаты. Он не хотел оставаться с ней наедине. Глупый человек. Неужели он действительно верил, что она не знает, чего хочет? Что, когда ее проблемы с дядей разрешатся, она вдруг решит, что он ей больше не нужен?
Она вернулась к дивану и снова села рядом с Дженни.
— Он выглядит настоящим бандитом, — тихо заметила Дженни. — Как думаешь, мистер Глайд выглядит лучше или хуже?
— Хуже, — без колебаний ответила Хелена.
— Хорошо. Он заслуживает любого наказания, которое назначил мистер Торнхилл.
Дженни вдела нитку в иголку.
— Жаль, что меня там не было, и я этого не увидела.
На следующее утро мистер Финчли появился на рассвете с номером «Лондон Курант» под мышкой. Когда он пришел, они сидели за завтраком, стол был заставлен тарелками, горшочками с медом и джемом и чашками с еще дымящимся кофе. Он сел с ними на свободный стул напротив Джастина и разложил газету на столе.
— Вот она, — сказал он. — На страницах 5 и 6.
— Ты читал ее? — спросил Джастин.
— Читал.
— И что же?
— Она убедительная.
Мистер Финчли перевернул страницу. Он посмотрел на Хелену.
— Мне прочитать вслух?
Она сцепила руки на коленях. Каждый мускул в ее теле напрягся.
— Пожалуйста.
Он прочистил горло и начал:
“Положение сумасшедшего, по-видимому, одно из самых ужасных, в котором может оказаться человек. Однако существует еще худшее состояние, когда к человеку в здравом уме окружающие относятся как к сумасшедшему, когда человека будучи в здравом уме, заключают в лечебницу, предназначенную только для душевнобольных. То есть, человека, подвергают телесным ограничениям и, что еще хуже, моральным и интеллектуальным унижениям, связанным с предполагаемым лишением рассудка”.
Хелена уставилась на свои руки, а мистер Финчли продолжил. Статья начиналась с рассказа о юном джентльмене, наследнике состояния в тридцать тысяч фунтов, которого жадные родственники поместили в частную лечебницу. Далее были еще три случая, когда родственники также совершили подобные преступления, хотя и за гораздо меньшие суммы. И затем — наконец-то — в статье упоминалось имя Хелены.
“Совсем недавно стало известно о другом подобном случае. Леди Хелена Рейнольдс, сестра покойного Джайлза Рейнольдса, 6-го графа Каслтона, получила от своего брата наследство в размере более двухсот тысяч фунтов стерлингов. В течение прошлого года ее дядя, Эдвард Фрэнсис Рейнольдс, 7-й граф Каслтон, пытался получить контроль над этим наследством, угрожая своей племяннице помещением в частную лечебницу.”
Она слушала с неприятным ощущением в животе, как мистер Финчли читает отчет мистера Пелхэма обо всех унижениях, которым она подверглась от рук мистера Глайда, врачей и надсмотрщиков Лоубридж-хауса. Он писал скупо и эффективно, сводя подробности ее дела к голой и суровой реальности.