— Я надеюсь, у вас и у остального персонала все в порядке?
Незерби взглянул на экипаж, прежде чем захлопнуть дверь. Герб графа Вулвертона был легко узнаваем.
— Мы справлялись в ваше отсутствие, миледи. Могу я поинтересоваться, собираетесь ли вы вернуться к нам?
Внезапный приступ грусти застал ее врасплох.
— Нет, Незерби. Я не вернусь. Я приехала только повидать своего дядю, а потом уеду.
Она позволила дворецкому взять у нее шляпу и перчатки, но не сняла пальто. В воздухе чувствовался явный холодок.
— Где он?
— В своем кабинете, мэм. Мне доложить о вас?
— В этом нет необходимости.
Она расправила юбки и подняла руку, чтобы пригладить волосы, направляясь по коридору в комнату, которая в прошлые годы была кабинетом ее отца, а затем брата. Она не стала стучать и открыла дверь, обшитую полированными деревянными панелями.
Дядя Эдвард сидел за своим письменным столом. Это был дородный джентльмен, обрюзгший от выпивки и излишеств. Его седеющие волосы были напомажены ароматной помадой, а бакенбарды отросли почти до подбородка. В складках его шейного платка поблескивала рубиновая булавка, когда он поворачивал голову то в одну, то в другую сторону, вынимая бумаги из ящиков и перекладывая предметы на столе. Как только он это сделал, пачка счетов рассыпалась по полу.
Он поднял глаза и увидел ее. Его лицо окаменело.
— Дядя, — сказала она.
Он встал.
— Хелена.
Знакомый страх пробежал по ее венам. Она напомнила себе, что Джастин находится прямо за дверью, готовый прийти ей на помощь в случае необходимости. Это знание придало ей дополнительный импульс мужества. Этого было достаточно, чтобы она смогла сохранять внешнее спокойствие, медленно направляясь к столу.
Взгляд дяди Эдварда метнулся к двери.
— Где твой муж, о котором я так много слышал? Разве он не с тобой?
— Он ждет меня в карете. — спросила она. — Вместе с лордом Вулвертоном.
— Вулвертон? Этот человек чертовски любит совать нос в чужие дела. Если я узнаю, что он стоит за публикацией в утренней газете…
— Ты читал ее? Мне было интересно узнать.
К ногам Хелены упала бумага. Она наклонилась, чтобы поднять ее.
— Твои дела, похоже, в некотором беспорядке.
Он выхватил бумагу у нее из рук.
— Мои дела! — пробормотал он. — Ты объявила всему миру, что я практически банкрот. Ты оклеветала меня. Опорочила мое доброе имя. Ты разрушила мою репутацию в Лондоне У меня нет другого выбора, кроме как удалиться в деревню.
— Навсегда?
— О, так просто тебе от меня не отделаться. Я проконсультируюсь со своими адвокатами в Хэмпшире, можешь на это положиться. Они подадут в суд. Они добьются опровержения. И они закроют эту дурацкую газету. Запомни мои слова.
Она приподняла брови.
— Они действительно так поступят? Мой адвокат сообщил мне, что правда — это абсолютная защита от клеветы. И все, что я рассказала газете, было правдой. Если ты подашь в суд, ты только затянешь этот скандал и усугубишь свое унижение.
Его глаза вспыхнули гневом.
— Ты маленькая жадная ведьма. Зачем тебе столько денег? Все, что тебе нужно было сделать, это подписать эту чертову бумагу. Я бы позаботился о тебе. Ты бы ни в чем не нуждалась. Но нет. Ты должна владеть всем этим сама. Ты не успокоишься, пока не погубишь мое доброе имя, а заодно и свое.
Хелена положила руки на край его стола.
— Ты знаешь все о жадности, дядя. Ты бы смотрел, как я умираю в сумасшедшем доме, чтобы завладеть состоянием моего брата.
— Не говори глупостей, — усмехнулся он. — Ты же знаешь, что в конце концов я бы никогда на это не пошел. Все, что мне было нужно, — это твоя подпись. Если бы ты ее поставила, вся эта чепуха прекратилась бы.
Ее захлестнула волна гнева.
— От всей этой чепухи у меня все тело было покрыто синяками. Из-за нее я мерзла в ванной со льдом и получала ожоги на руках и ногах от ударов электрическим током. Это не было чепухой. Это были систематические пытки.
— Это была законная медицина.
Выражение его лица стало упрямым.
— Но я бы положил этому конец, если бы ты сделала, как я просил.
Она покачала головой.
— Я тебе не верю.
— Тебе стоило поверить мне. Ты должна была довериться мне.
— Ты не дал мне никаких веских причин.
— Чушь собачья! Разве я не был всегда добр к тебе? Великодушен?
Она не стала оспаривать этот факт. Действительно, щедрые подарки, которые он приносил ей в детстве, были единственными теплыми воспоминаниями, которые она сохранила о своем дяде.
— Папа никогда не хотел, чтобы ты приносил мне подарки. Я всегда считала его строгим. Несправедливым. Но дело было совсем не в этом, не так ли? Он знал, что у тебя проблемы с деньгами. Он знал, что ты растратишь все до последнего пенни, если тебя не остановить. Точно так же ты поступил бы с состоянием Джайлза.