Лицо дяди Эдварда покраснело.
— Джайлс мертв! Он мертв уже год и даже больше. Какие тебе нужны доказательства? Его гниющие кости в коробке с бархатной подкладкой?
Его слова хлестнули ее, как кнут. На мгновение у нее возникло искушение повернуться и убежать. Вместо этого она схватилась за край его стола и наклонилась ближе.
— Джайлс, вполне возможно, мертв. Но какое это дало тебе право делать то, что ты сделал со мной?
— Полное право. — Дядя Эдвард выпрямился во весь рост. — Теперь я Каслтон. Семья на моем попечении. Моим долгом было позаботиться о твоем лечении. Я хотел, чтобы ты выздоровела. И это то, что я скажу любому, у кого хватит смелости спросить.
Ее сердце бешено заколотилось.
— А я буду продолжать говорить им, какой ты бессовестный негодяй. Я буду продолжать говорить им, пока тебя не исключат из твоих клубов. До тех пор, пока ни одна хозяйка не будет тебя принимать.
— Ты мстительная гарпия, — сказал он. — Но какой ценой? Ты погубила и себя тоже. Или ты слишком глупа, чтобы понять это? Выйдя замуж за какого-то ублюдка, бывшего солдата из глуши. Выложив личные семейные дела какому-то дьявольскому газетчику. Если раньше я не считал тебя сумасшедшей, то теперь я в этом не сомневаюсь.
Голос Хелены внезапно понизился от ярости.
— Этот бывший солдат — самый прекрасный джентльмен, которого я когда-либо знала. Ты недостоин даже сапоги ему чистить. Что касается меня — можешь думать обо мне, что хочешь. У тебя больше нет надо мной власти.
Дядя Эдвард настороженно посмотрел на нее, когда она убрала руки с его стола.
— Сейчас я пойду в банк, — сообщила она ему. — Я прикажу им закрыть тебе доступ к моим счетам. Естественно, они могут продолжать обращаться ко мне за средствами для выплаты заработной платы и пенсий слугам, но с этого дня банк будет выплачивать их напрямую. Я больше не верю, что ты будешь вести себя как человек чести, и я не допущу, чтобы кто-либо из слуг Каслтона пострадал из-за твоей жадности.
Ее дядя снова начал что-то бормотать, но она не обратила на это внимания.
— А теперь, — быстро сказала она, — можешь принести мне мои драгоценности. И смотри, не мешкай. Мой муж не из терпеливых. Ему не потребуется много усилий, чтобы обойтись с тобой так, как он обошелся с мистером Глайдом.
Всего через несколько минут Хелена вышла из дома на Гросвенор-сквер в сопровождении лакея, который нес за ней по пятам большую инкрустированную шкатулку. День казался светлее, а воздух свежее. Тяжесть, которая лежала на ее плечах все эти месяцы, как рукой сняло. Она исчезла. Когда она увидела Джастина, стоящего рядом с экипажем, ее лицо озарилось такой широкой улыбкой, какую она никогда ему не дарила.
— Все кончено, — сказала она, затаив дыхание. — Я свободна.
Джастин улыбнулся ей в ответ и помог подняться в экипаж. Это была странная, горько-сладкая улыбка. Она не совсем коснулась его глаз.
— Правда?
— Буду после того, как мы посетим банк. Если не… Как думаешь, мне стоит для этого взять с собой мистера Финчли?
— У тебя есть его письмо. Осмелюсь предположить, что всего этого юридического жаргона, который он использует, будет достаточно, чтобы банкиры выполнили твою просьбу.
Лорд Вулвертон наклонился вперед в своем сиденье.
— Вы, кажется, не пострадали.
— Я в полном порядке, — заверила она его.
— А Каслтон?
— Он покидает Лондон. В обозримом будущем он намерен удалиться от дел и поселиться в Гэмпшире.
Лорд Вулвертон двинулся, чтобы выйти из экипажа.
— Я прослежу, чтобы он это сделал.
Когда она открыла рот, чтобы возразить, он остановил ее, подняв руку.
— Я не потерплю возражений. Вы поступили так, как требует ваша совесть, и я должен поступить так же.
— Нам вас подождать? — спросил Джастин.
— Не нужно. Джон вернется за мной.
Хелена смотрела, как лорд Вулвертон поднимается по ступенькам к дому. Незерби быстро открыл перед ним дверь. Как она ни старалась, она не могла вызвать в себе жалости к своему дяде. Он заслужил осуждение общества. И если лорд Вулвертон выразит это порицание в виде выговора, тем лучше.
Джастин сел в экипаж рядом с ней.
Лакей проводил ее до двери, все еще держа в руках большую коробку.
— Куда мне это положить, миледи?
— Дайте это мне, — сказала Хелена. Она была тяжелой. Она с трудом смогла ее поднять.