— Мы оба провели слишком много лет, живя прошлым, — сказал Джастин. — Ни для чего другого не было места. Не было надежды на что-то вроде будущего.
— Мне жаль, что вы так думаете, сэр.
— Не стоит. Я сам создал эту ситуацию. Никто не заставлял меня возвращаться в Девон. Покупать этот дом. В любой момент я мог забыть прошлое. Но я хотел справедливости. Временами это было единственным, что помогало мне пережить ночь.
— Сэр Освальд причинил зло не только вам. У меня тоже были причины желать справедливости.
— Это было давно. Слишком давно. Я устал оглядываться назад. Что касается того, что произошло в Канпуре… Это была трагедия. Я не знаю, смогу ли я когда-нибудь простить себя за то, что не смог защитить этих женщин. Но я был счастлив там до восстания. Или, по крайней мере, настолько счастлив, насколько я помню, был до…
— До приезда ее светлости?
Джастин уставился на море. Он был счастлив с ней. Счастливее, чем когда-либо в своей жизни. Он и не надеялся, что когда-нибудь снова станет таким. Но, возможно, когда-нибудь он обретет хоть малую толику удовлетворения. А пока…
— Мне нужно, чтобы между мной и леди Хеленой был целый континент, — сказал он.
— Итак, в Индию.
— Туда или куда-нибудь еще. Одно место ничем не хуже другого. Займись приготовлениями. Я могу сесть на ближайший пароход из Марселя, если до этого дойдет, — Джастин отвернулся от окна. — А теперь…
Он взял свое пальто.
— Я собираюсь в гостиницу в Кингс-Эббот, где напьюсь до беспамятства.
Хелена стояла в дверях «Королевского герба», испытывая невероятное чувство дежавю. Не так давно она стояла на этом самом месте, одетая в точно такое же дорожное платье из серого шелка в полоску, и смотрела на переполненный пивной зал. Теперь все выглядело не так уж по-другому. Те же мужчины толпились за столиками. В воздухе витал тот же запах эля, мясных пирогов и немытой мужской кожи. А на другом конце зала все тот же высокий задумчивый джентльмен прислонился к стойке, потягивая свой напиток.
Джастин.
Ее сердце несколько раз сильно, с надеждой забилось.
Она пробиралась между столиками, задевая юбками ноги сидящих джентльменов, когда проходила мимо них. Хозяин гостиницы, мистер Блевинс, наполнял чью-то кружку элем. Она поймала его взгляд, когда заняла свободное место за стойкой рядом с Джастином.
— Прошу прощения, сэр. Могу я занять отдельную гостиную на час или два?
Джастин весь напрягся.
— Пожалуйста, миледи, — сказал мистер Блевинс.
Она повернула голову, чтобы посмотреть на Джастина, и обнаружила, что он смотрит на нее с таким недоверием, что можно было подумать, будто она призрак, который только что материализовался рядом с ним из ниоткуда. Его черные волосы были взъерошены, как будто он проводил по ним руками, а на щеках виднелась щетина. Он выглядел усталым, отчаявшимся и душераздирающе милым.
— Привет, — сказала она.
Он нахмурился.
— Что ты здесь делаешь?
— Я приехала повидаться с тобой.
— Проделав весь этот путь из Лондона?
Он выпрямился во весь рост.
— Что-то случилось с твоим дядей?
— Нет, — быстро ответила она. — Насколько я знаю, он все еще в Гэмпшире. Он не пытался связаться со мной.
Выражение беспокойства исчезло с лица Джастина, сменившись тем же отстраненным выражением, которое было у него в тот день, когда он так жестоко отверг ее.
— Как ты узнала, что я буду здесь?
Хелену не испугал холод в его голосе.
— Мистер Бутройд сказал мне.
— Ты была в аббатстве?
— Естественно. Сначала мы отправились туда.
— Мы?
— Я все объясню, но я бы предпочла не делать этого на виду у всех. Не пройдешь со мной в отдельную гостиную? Мы можем поговорить там без зрителей. Если только ты не предпочитаешь…
— Пойдем.
Он взял ее за руку и повел через зал. Он не был груб, но, тем не менее, она чувствовала себя как капризный ребенок, которого строгий учитель тащит обратно в классную комнату.
Гостиная была такой, какой она ее помнила. Тот самый маленький столик, за которым она сидела с мистером Бутройдом, и те же стулья у камина, на которых она когда-то подавала Джастину чай.
Он отпустил ее, когда они переступили порог. Она услышала, как он закрыл за ней дверь, но не повернулась к нему, пока не сняла шляпку, перчатки и накидку и не положила их на свободный стул.
Джастин стоял у двери, наблюдая за ней.
— Объяснись.
Хелена на мгновение засомневалась. Его лицо было таким суровым, а поза такой неприветливой. Что, если она ошиблась? Что, если…
Но она отказывалась в это верить. Она заставила себя медленно подойти к деревянному столу. Она остановилась за одним из кресел, положив руки на его спинку.