Он успокаивал ее, заставляя подчиниться, как нервную лошадь, которую ведут под уздцы. Она не была до конца уверена, что ей это нравится.
— Пелхэм документирует случаи незаконного заключения под стражу. Случаи, когда члены семьи платили за то, чтобы посадить родственника за замок, чтобы получить контроль над их деньгами или имуществом. Финчли считает, что, когда статья Пелхэма будет опубликована, это вызовет массовое возмущение. Он ожидает, что это приведет к каким-то реформам.
У нее засосало под ложечкой.
— Какое отношение все это имеет ко мне?
— Если бы ты поговорила с Пелхэмом, если бы согласилась на интервью, он опубликовал бы твою историю вместе с другими. Как только подробности о том, что сделал твой дядя, станут достоянием общественности…
На этот раз она отстранилась, но только настолько, чтобы посмотреть Джастину в глаза.
— Ты же не думаешь, что это сработает!
— Я думаю, что это может сработать.
— Мой дядя никогда не позволит опубликовать такую историю. Он подаст в суд на газету или закроет типографию, или еще хуже. Ты не знаешь, на что он способен.
— Что я знаю, — сказал Джастин, — так это то, что твой дядя проявил явную заинтересованность в сокрытии своих преступлений. Он хочет сохранить в тайне то, что сделал с тобой, и даже предложил мне взятку за молчание о нашем браке.
— Что?
— Дело в том, что он не хочет, чтобы его имя вываляли в грязи. Он не хочет рисковать тем, что общественное мнение обернется против него. Именно поэтому тебе нужно рассказать свою историю прессе. В сочетании со всеми остальными делами, которые раскопал Пелхэм, людям придется поверить в это. И когда они поверят — когда твой дядя будет разоблачен — он больше не посмеет вмешиваться в твои дела
Она фыркнула.
— В твоих устах это звучит так просто.
— Но это будет непросто. Тебе придется поделиться некоторыми наиболее неприятными подробностями с Пелхэмом. Он захочет знать о тебе все.
— Чтобы он мог опубликовать это, чтобы весь Лондон узнал?
— В этом и заключается идея.
При мысли об этом у нее внутри все сжалось. Она представила, как ее бывшие знакомые читают эту грязную историю за завтраком или в прокуренных залах своих клубов. Она представила себе группы модно одетых дам, которые хихикают над этим за чаем с печеньем. Жалея ее. Смеясь над ней.
У нее пересохло во рту.
— Нам обязательно туда ехать? А мистер Пелхэм не мог бы приехать сюда?
— К сожалению, нет. Людям нужно будет увидеть, как ты выходишь на улицу. Вот для этого и нужны балы и театры. Это даст им возможность убедиться, что в твоем поведении нет ничего необычного. Тогда, когда статья будет опубликована, они будут более склонны поверить тебе.
Она глубоко вздохнула. Это совершенно не помогло подавить растущее чувство паники.
— Я не могу этого сделать, Джастин.
— Почему нет?
— Для леди выставлять себя напоказ в таком виде… выставлять себя на посмешище публики.
Все внутри нее содрогнулось при этой мысли
— Это неприлично.
Он недоверчиво посмотрел на нее.
— Ты беспокоишься о своей репутации?
— Да, — сказала она. И затем: — Нет.
Она сосредоточилась на верхней пуговице его жилета, наблюдая, как она расплывается у нее перед глазами.
— Это все так постыдно. Я не вынесу, если кто-нибудь еще узнает.
Его рука крепче сжала изгиб ее талии. Она чувствовала тяжесть и тепло этого прикосновения сквозь слои шелка и корсета, оно словно клеймо отпечаталось на ее коже.
— Это не для того, чтобы опозорить тебя, Хелена. Это для того, чтобы освободить тебя.
— Лишив меня того, что осталось от моего достоинства.
Он молчал несколько секунд.
— Я буду с тобой, — сказал он наконец. — Если это тебя утешит.
Она снова подняла на него глаза.
— Ты не можешь хотеть ехать в Лондон. Только не из-за этого.
— Не особенно, нет. Но это не навсегда. Всего лишь несколько недель неудобств. Ты и оглянуться не успеешь, как все закончится.
— Несколько недель? И это все?
Даже день — это слишком много. Даже час.
— И что помешает моему дяде…
— Я буду с тобой, — повторил Джастин. Его пристальный взгляд встретился с ее взглядом. — Каждую минуту.
Хелена не знала, почему продолжает сопротивляться ему. Казалось, у него был достойный доверия план. И кто она такая, чтобы возражать, когда ее собственный план с треском провалился?
— Так не должно было быть, — выпалила она.
— Нет? Чего ты ожидала?
— Я ожидала, что выйду за тебя замуж. Что буду жить здесь. Безопасно. Подальше от Лондона. Я надеялась, что никогда больше не увижу своего дядю — или мистера Глайда.