Их собственный, более скромный экипаж стоял в конце квартала. Окликать кучера не было смысла. Улица была слишком перегружена, чтобы подъехать ближе.
— Нам придется дойти до него пешком, — сказал Джастин.
Хелена крепче сжала его руку своей рукой в перчатке, и они пошли вниз по улице. Они прошли всего несколько шагов, когда Джастин почувствовал, как волоски у него на затылке предупреждающе встали дыбом. Он резко обернулся, и внезапное дурное предчувствие охватило его.
— Что-то не так? — спросила Хелена.
Джастин оглядел улицу, но нигде не было видно ни мистера Глайда, ни кого-либо еще, кто походил бы на злодея. Несмотря на это, у него было отчетливое ощущение, что за ними наблюдают.
— Нет, — ответил он. Но когда они подошли к своему экипажу, он, не теряя времени, усадил Хелену внутрь. Он забрался следом за ней и сел рядом с ней на сиденье.
Хелена вытащила несколько шпилек из своей прически.
— В бальном зале было необычайно жарко, — сказала она, снимая с головы цветочный венок. — Посмотри. Все мои цветы завяли.
— Я заметил. Ты роняла лепестки со своих юбок на протяжении всего танца.
— Правда? Как неловко.
Она отложила венок в сторону.
— Полагаю, восковые цветы смотрелись бы аккуратнее. С другой стороны, они и вполовину не пахли бы так хорошо.
Он положил руку на спинку сиденья, и, как это уже вошло у них в привычку во время поездок домой в экипаже, она придвинулась к нему поближе, положив голову ему на грудь.
— Ну что ж, — вздохнула она. — Все было хорошо, пока это продолжалось.
Он обнял ее за плечи, хотя от ее слов у него внутри все сжалось от отчаяния. Она говорила об отделке своего платья, но для него эти слова имели совершенно другое значение. Да, все было хорошо. И он надеялся, что это продлится очень долго. Но нужно быть реалистом.
Они приближались к концу.
Этот факт вдалбливался в него с каждым танцем на сегодняшнем вечернем балу. В своем шелковом платье, украшенном розовыми гирляндами, с темными локонами, уложенными в венок из цветов, и элегантной кожей цвета сливок Хелена была ослепительна и недосягаема, как бриллиант Кох-и-Нур. Редкий и драгоценный камень бесконечной ценности. И ее подходящим окружением был модный блеск лондонского высшего общества. А не сельская местность. И уж точно не отдаленное и полуразрушенное аббатство в прибрежном Девоне.
— Знаешь, чем бы я хотела заняться завтра? — спросила она.
Джастин уткнулся лицом в ее волосы.
— Чем, моя дорогая?
— Я бы хотела что-нибудь сделать, сходить куда-нибудь — с Дженни и мистером Финчли. Мне кажется несправедливым, что мы каждый вечер куда-то ходим, а Дженни приходится ждать нас, сидя в гостиной в полном одиночестве и занимаясь только своим рукоделием.
— Чем она занималась до того, как начались все эти неприятности?
— Она не была обязана что-либо делать. Я никогда раньше так часто не выходила из дома. По крайней мере, не каждый вечер. И если я отправлялась на бал или званый ужин, я обязательно приглашала Дженни. Она, знаешь ли, не прислуга.
— Ты платишь ей, не так ли?
— Да, ежегодную сумму, но это скорее пособие, чем зарплата. И этого явно недостаточно. Когда банк вернет мне деньги, я планирую обеспечить ей независимость.
— Ты отошлешь ее?
Хелена слегка дернула его за сюртук.
— Не говори глупостей. Я бы никогда не отослала Дженни. Но она должна иметь право уйти, если захочет. Это ужасно — зависеть от других людей. Какими бы добрыми они ни были, ты всегда чувствуешь себя обязанным. Как будто ты объект благотворительности.
— Я не буду с этим спорить.
— Ты так себя чувствовал? В приюте?
— В долгу? Боже милостивый, нет. Не за что было быть в долгу. С нами отвратительно обращались. Все учреждение было коррумпировано, дети были плохо одеты и едва накормлены. Когда я уехал оттуда на обучение, я не чувствовал себя обязанным им. Мне казалось, что…
— Что?
— Как будто они что-то у меня отняли. Как будто у них появился долг. Когда я уезжал из Англии, я был полон решимости, что однажды они воздадут мне за это.
— Ты говоришь о мести.
— Я говорю о справедливости.
Ее пальцы лениво скользили по его сюртуку, разглаживая несуществующую морщинку.
— Это ты закрыл сиротский приют?
— Я? — Джастин невесело усмехнулся. — Нет. В то время я был сконцентрирован на сэре Освальде. Это был Финчли. И он не просто закрыл его. Он приказал сровнять здание с землей.