Я улыбнулась про себя, потому что сил не было даже шевелить губами. Оставался только один вопрос, что она подмешала мне в настой, чтобы так сильно хотелось спать. Страха никакого не было, что она окажется каким-то упырем, который готовится высосать из меня жизнь — ей и так от жизни досталось. Вполне возможно, что и этот мой настой тоже работа успокаивающего отвара, но были проблемы и посерьезнее.
Вспомнился рыжий и его шантаж. Об этом точно нужно знать Аргейлу. Только он способен нас защитить. Уж ему я точно доверяла, в том числе и свою жизнь. Интуитивно я знала, что вреда он мне не причинит. Надеюсь, что он не найдет способ убрать нашу связь. Именно о таком мужчине хотелось мечтать, несмотря на все его странности.
Сквозь сон мне показалось, что он вошел в нашу комнату и смотрит на меня. Но это был только лишь сон. Хотя даже если и не так, то была ли разница? Мое сердце было уже у него в руках, но очень хотелось завоевать и его любовь. Ту самую — настоящую.
41
Дни летели за днями. Раз за разом отменялись пары по зельеварению, что начинало уже вызывать раздражение. Кажется, миры могли меняться, а несовершенная система образования была огромным пробелом в политике любого государства, в том числе и магического.
Администрация академии объясняла это то проверками, то занятостью ректора по государственным делам, но я не верила ни единому их слову. Ломая голову над причиной игры в прятки Аргейла, я набрела после очередных пар к его домику.
Свет горел в одном из окон. Ноги сами повели к порогу. Я вспоминала последний день, когда его видела. Никакого страха, что срыв повторится не было. Даже если и так, то значит такова моя судьба.
Разум конечно же был против нашей связи, но душа стремилась быть рядом с ним. Понятное дело, временные отношения меня не устраивали. Я хотела чего-то большего. Казалась бредом вся его история с детьми.
На самом деле, я была уверена, что судьбу можно обмануть. В этом мне оставалось только убедить самого ректора. А за одно и нажаловаться на рыжего, чтобы неповадно было щемить меня по углам и угрозами сыпать.
Я еще не успела постучать, а дверь открылась. На пороге стоял Аргейл. На нем был надет халат и мягкие тапочки. Если ректор и был удивлен моим появлением, то никак этого не показал.
— Вам нездоровится? — вместо приветствия проговорила я, переступая ступеньку.
Мужчина отступил, пропуская меня. Он не стал дожидаться меня и отправился вглубь дома.
— Это что-то вроде отходняков, — бросил мужчина через плечо. — Когда эмоций становится так много, что я не могу их контролировать, лучшее средство спасения, это скрыться подальше от лишних глаз и просто перетерпеть.
— Вы пили? — это было самое логичное предположение.
Аргейл рассмеялся и тут же зашелся в кашле. Вид у него и в правду был болезненным.
— Нет. Алкоголь нестабильным драконам противопоказан. Я и в трезвом уме могу дел наворотить, а уж под градусом могу обратиться и тогда половина города запылает в огне. Ты даже не представляешь, какое влияние оказывает твоя близость, запах.
Его слова вернули меня в недавнее прошлое: в первый день здесь. Тогда мне предсказали что-то про рассекающего небо дракона.
— Как раз об этом я и хотела с Вами переговорить, — это был единственный шанс на миллион, что все получится. — Вам никогда не хотелось разрушить свое проклятие?
Мужчина оторопел, но быстро пришел в себя и пригласил пройти дальше. Мы расположились в кабинете. Из окна открывался чудесный вид на академию. Огни мягко подсвечивали ее, что создавало впечатление, будто бы ее окружают магические всполохи. Никогда не замечала этого ранее. Но я отвлеклась, что не осталось незамеченным ректором.
Он приблизился и приобнял меня сзади. Я почувствовала тепло. Это было похоже на своеобразное единение.
— Хотел, конечно. Только оно не отпустит, пока я не исполню свое предназначение. Как только избранница принесет моему роду ребенка, мы отбудем на родину.
Его голос был серьезным, а тело напряжено. Я чувствовала это каждой клеточкой тела.
— А если мы никуда не будем торопиться и попробуем? — я боялась произнести слово "отношения", но оно словно повисло в воздухе.
Аргейл отступил и мне стало зябко. Его внутреннее тепло грело меня и физически, и душевно.
— Я бы этого очень хотел. Ты не поверишь, но даже Грантербер уже начал издеваться надо мной. Но мне нужно тебя защитить. Если мой рассудок будет затуманен чувствами, то я не смогу думать рационально и совершу промах.
Так стрёмно меня еще никогда не отшивали. Но и я не из робкого десятка.