Падающая сумка и мини-лавина каменного крошева и земляных комьев произвели немало шума, но тайный поклонник не лежал на животе на краю пропасти, высматривая канувшую в бездну прекрасную Люсю и причитая: «О горе мне, горе!»
Значит, это совсем не горе для него.
Значит, он нарочно завел меня в такое опасное место.
Значит, помощи от него я не дождусь, а вот спихнуть меня окончательно эта сволочь не затруднится.
И я затаилась на срок, показавшийся мне самой бесконечным.
Минут на пять, наверное!
Все это время я с замиранием сердца ждала, что над головой моей прошелестят шаги и злорадный голос скажет мне в ухо: «Бу!» – после чего я получу пинка и полечу-таки вниз.
Но ничего такого не случилось.
Минуты шли, тишина только уплотнялась.
– Ладно, теперь согни в колене правую ногу и выбей ямку повыше, – скомандовал здравый смысл. – Потом повтори то же самое с левой ногой. Приподнимешься – пошарь вокруг себя руками, авось найдешь, за что еще ухватиться. И не спеши!
Я не спешила, прекрасно понимая, что спешка в данном случае смертельно опасна, а мне решительно не хотелось умирать.
Стиснув зубы, я поклялась себе, что постараюсь прожить как можно дольше, и, как никогда прежде, отчетливо осознала, что жизнь есть борьба. И просто борьба, и женская борьба в грязи, и кикбоксинг, и подтягивание с отжиманием, и даже спортивное ориентирование – все вместе!
Никогда ранее, ни в одном великолепно оснащенном спортивном зале я не выкладывалась так, как в этой пещере!
Приблизительно через миллион лет силовых тренировок мои руки нащупали край обрыва, и спустя еще век-другой моя попа воссела на горизонтальную поверхность. Руки у меня болели, ноги тряслись, расцарапанные пальцы с обломанными ногтями наверняка кровоточили, из передавленного завязками горла вырывались пугающие хрипы, но я чувствовала себя рожденной заново.
Прекрасная дурочка Люся превратилась в какое-то новое существо. В нем было что-то от неуничтожимого Терминатора, что-то от мстительной фурии и что-то от Штирлица, который никогда еще не был так близок к провалу.
Осознав, что последнее – буквально, я, не вставая, задним ходом отползла подальше от края и, привалившись к стене, устало обмякла.
Мне нужно было отдохнуть и подумать, что делать дальше.
Итак, число моих жизненных достижений пополнилось давно ожидаемым: я достала кого-то настолько, что меня захотели убить.
– Не факт, что именно тебя, – уточнил здравый смысл. – Может, ты просто под руку подвернулась.
– То есть преступник не планировал сбрасывать меня с обрыва?
– Может, он вообще никого не планировал сбрасывать, но подвернулся такой удобный случай, что просто не вышло удержаться.
– То есть это было такое спонтанное покушение? Как говорится, ничего личного?
Тут я задумалась, пытаясь понять, успокаивает меня такая версия или обижает.
Я, честно скажем, не подарок, так что желание убить меня время от времени возникает у самых разных людей. Но быть убитой за дело – это одно, а стать жертвой без всякой на то причины, просто потому, что я оказалась не в то время и не в том месте, – это очень обидно.
– Я этого так не оставлю, – пообещала я. – Теперь моя очередь уничтожать этого гада!
– Сначала его нужно найти, – напомнил здравый смысл.
– Ты, кстати, уверена, что это был именно гад, а не гадина? – подала голос совесть.
– Не уверена, – вздохнула я и попыталась вспомнить, как выглядела рука то ли гада, то ли гадины.
Все, что я могла сказать с полной уверенностью – пальцев на той руке было пять и принадлежала она не негру. Точнее определить расовую принадлежность гада/гадины я не могла, так как наблюдала преступную руку недолго, всего пару секунд, и в свете мобильника. То есть это вполне могла быть длинная рука сицилийской мафии, японской якудзы, арабского терроризма или боливийского наркокартеля – оттенки цвета кожи в голубоватом сиянии айфона различить было сложно.
– Я все же думаю, это был мужчина, – поразмыслив, сказала я. – На пальцах не было колец, а на ногтях – цветного лака.
– Отлично, значит, можно исключить из числа возможных преступников всех, у кого есть яркий маникюр, то есть прекрасных дам и Петрика, – обрадовался здравый смысл. – Под подозрением остаются пять мужиков-журналистов, один гид и Караваев.
– Караваев мне, если честно, особенно подозрителен, – призналась я. – Он мог лишь притвориться, будто простил мне поврежденный BMW. А еще именно он перед самым посещением пещеры напоил меня вином, которое нарушило мою координацию и притупило бдительность!
– Мне как-то неловко это говорить, но я должна заметить, что вы забыли еще про дедушку-монаха, – напомнила моя совесть. – А ведь он лучше всех знает эти катакомбы и наверняка в курсе существования опасного обрыва.