Улыбаюсь. Действительно. Всего-навсего, заслуженный человек, что он, без руки что ли.
– Предлагаю быстро пройтись по твоему списку, а потом можешь спросить, что хочешь.
– И что, про младшего сына тоже расскажите? – удивленно восклицаю, не успев прикусить язык.
– А ты спроси для начала, – хмыкает мужчина.
Больше не трачу ни свое время, ни чужое, вытаскиваю диктофон и показательно кладу на стол, показывая, что мы начинаем. Аркашин кивает. Беру в руки листы, включаю запись.
Первая часть вопросов, можно сказать, типичная: где родился, учился пригодился… Затем перешли на личную жизнь и совмещение таковой со службой. А дело началось еще в годы Союза, то бишь, попутешествовать довелось. Хотя, и матушка–Русь, наша необъятная, в этом плане тоже не подкачала. Оказывается, не в каждую “ссылку” жена “декабриста” срывалась с ним. Или в след за ним. С характером попалась.
– Насколько я знаю, вас можно поздравить? – задаю очередной вопрос. – Во второй раз дедушкой стали. Снова внучка?
– Да, Софья Александровна. Мне и самому дочку хотелось. Да вот, два сына уродилось, – не без легкой грусти отвечает.
– Старший, Александр, если я не ошибаюсь, пожарный спасатель.
– Видите, как оно, дочки чаще на маму смотрят, копируют, а сыновья мои – по стопам пошли. А ведь я хотел вырастить инженеров или музыкантов! – эмоционально произносит Аркашин.
– И тогда младший сын, Георгий, остался бы жив? А как он погиб?
– Георгий числится без вести пропавшим более десяти лет. И каждый день я жду его возвращения домой, несмотря ни на какой здравый смысл.
Отчаянно хочется обнять мужчину – столько боли в его голосе, что даже меня пробивает на слезы. Сдерживаюсь, осознавая, что жалость в такой ситуации хуже всего. Делаю глоток кофе, чтобы перебить одну горечь внутри другой и быстро переключаюсь на оставшиеся вопросы, на этот раз, об академии. Один за одним мы пробегаемся по пунктам, и я понимаю, что пора бы уже и честь знать.
– Итак, Лев Иванович, – подытоживаю наше интервью с Аркашиным, – почему именно это направление обучения молодых кадров вы считаете наиболее перспективным?
– Как я уже сказал, Виталина Адамовна, мужчина должен обладать широким кругозором и внушительным набором навыков, которые могут пригодиться не только в воинской практике, но и в миру. Погоны – это не только романтизированная красота. Колоссальная ответственность, общая грамотность, физическая подготовка… Всё это важно, безусловно. Однако, как показал опыт повышения квалификации старшего офицерского состава, упор в образовании необходимо делать на технологии. Вдруг завтра война с теми же японцами?! А наши хлопцы, кроме как палить локацию в соцсетях, ничего другого практически и не умеют.
– Но ведь не только в вашей академии есть факультет информационных технологий. Многолетний опыт различных учреждений образования по выпуску подготовленных специалистов в сфере ИТ. Даже космическая безопасность есть.
– Все так. Только мы собрали чужой негативный опыт, чтобы трансформировать его в наши преимущества.
– Опасная затея, вдруг не выгорит? Те же японцы говорят примерно следующее: чтобы добиться лучшего результата, надо собрать весь самый удачный опыт достижений других, изучить и…
– Приумножить, знаю, – ухмыляется бывалый волчара. – Только вот, я – солдат. Передо мной стоит задача, поэтому я обязан её выполнить. Никаких “вдруг” или, “а если” в нашем деле быть не может. Только здравый расчёт. Да и русские непобедимы как раз потому, что слишком часто идут по пути от обратного.
– Спасибо, что уделили нам время. Всего доброго.
– И вам.
Выключаю диктофон. Аркашин берет рафинад и закидывает в обе чашки, затем туда же отправляются сливки. В принципе, я уже согласна и на капучино вместо эспрессо. Отпиваю ещё не остывший кофе. Вкусно! Даже мурлыкать хочется. Потому что минутка расслабления после такого напряженного дня – это меньшее, что я заслужила.
Пиликает мой телефон. Дрожащими руками достаю смартфон из клатча, потому что у меня не возникает сомнений в том, что именно я там увижу. И, к сожалению, интуиция меня не подводит. Потому что сообщение с незнакомого номера гласит: