Я вздрогнула. Упоминание леди Осси, матери моего несостоявшегося супруга Эдвина, вновь вернуло меня в тот день, когда молодой лорд погиб почти у меня на глазах, погиб столь чудовищно и нелепо. И след ментальной магии, найденный на нем, толкнул меня на костер. Тогда я считала себя невиновной. Теперь же…
Слишком многое открылось мне в последние месяцы. Даррен, ребенок лорда Кастанелло, носивший на себе непроходящий отпечаток ментального воздействия и способный мысленно общаться со мной. Воспоминания, обрывочные, неясные, в которых некто, всегда державшийся в тени, мог передавать через меня свои приказы. И конечно же Арджеро, чья черная душа чуть не поглотила меня, когда я попробовала остановить его с помощью своих странных способностей.
Действительно ли я была менталистом? Мог ли Эдвин погибнуть из-за меня? Могла ли я повлиять на смерть Лайнуса Честера, если столь часто видела его гибель в кошмарах? У меня не было ответа.
– Вот же выскочка! Отхватила себе очередного богатея, а теперь ждет, пока и этот не окажется в могиле, – припечатала девица.
Внутри поднялась волна злости. Откуда им знать, как близко подошел лорд Кастанелло к последней черте и каких сил стоило вновь вернуть его к жизни. Я слишком хорошо помнила тот парализующий страх – страх потерять Майло, что испытала, когда единственной тонкой ниточкой, удерживавшей его в мире живых, оставалась неровная пульсация брачного браслета. Думать об этом до сих пор было больно.
– Ну, тут не скажи, – возразила вторая. – Лорд Кастанелло и сам кого хочешь в могилу сведет. Разве не слышала? У него две жены одна за другой скончались три года тому назад.
– Считаешь, и с этой справится?
Подруги замолчали, словно обдумывая эту мысль.
– Если справится – это только к лучшему. Жизнь в Аллегранце станет гораздо спокойнее без этой парочки. Ну да ничего. Мне тут шепнули по секрету, что скоро и на них найдется управа.
Раздались скрип дверцы и шуршание юбок – девушки покинули кабинку, спеша за обедом присоединиться к другим гостям медицинского центра. Выждав несколько минут, я вышла и медленно побрела к себе, не слушая увещеваний вернувшейся горничной. Аппетит пропал. Мысль о том, чтобы провести хоть одну лишнюю минуту в окружении людей, подобных двум словоохотливым купальщицам, вызывала глухое раздражение.
Казалось бы, вокруг меня всегда было слишком много сплетен, да и личную жизнь лорда Кастанелло в свое время обсуждали на каждом углу, но отчего-то подслушанный разговор оставил неприятный осадок.
О какой такой «управе», собственно, шла речь?
Вещи уже собрали. Оставив попытки убедить меня хотя бы выпить чая перед долгой дорогой, горничная подхватила чемоданы и поспешила вслед за мной к воротам медицинского центра, где уже должна была ждать присланная из Аллегранцы карета. Я наслаждалась недолгой прогулкой, полной грудью вдыхая свежий горный воздух, но мыслями была уже на пути домой.
Широкая аллея, с двух сторон обрамленная свечами тополей, оказалась пуста, но небольшую крытую площадку, удобную для подъезда карет и экипажей, заняли другие отъезжающие гости. Я разглядела среди деревьев белый халат старшего лекаря и синие платья горничных. Рядом стояло с десяток разномастных чемоданов и сумок. Лекарь что-то терпеливо объяснял невысокой леди в черном платье.
Не желая лишний раз пересекаться с гостями и персоналом медицинского центра, я остановилась в десяти шагах от дороги. Кареты все еще не было.
– Миледи, – донесся до моего слуха голос лекаря. – Я настоятельно рекомендую вам продолжить лечение. Вам нужен отдых. Излишнее нервное напряжение только ухудшит ваше здоровье.
– Ах, оставьте меня в покое, господин… как вас там, – с надрывом проговорила леди, и я вздрогнула от узнавания. Высокий голос с визгливыми нотками принадлежал матери Эдвина, леди Олейнии Осси. Каким-то невероятным образом мне повезло ни разу не столкнуться с ней за те три недели, что я провела в центре, но, похоже, на этом везение закончилось. – Как вам понять чувства матери! Ведь никто, никто, кроме меня, и пальцем не пошевелит, чтобы добиться справедливости! Никто не проявит и капли жалости к несчастной страдающей женщине. – Она всхлипнула нарочито громко. – А значит, я поеду. Буду умирать – но поеду! Пусть хоть Гранна выйдет из берегов, но вы меня не остановите!
– Как ваш лекарь я настаиваю, чтобы вы воздержались…
Из-за поворота послышался стук копыт. Подобрав юбки, леди Осси решительно направилась к карете, но возница не спешил распахивать перед ней дверь. В ответ на короткий вопрос лекаря он отрицательно покачал головой. Мужчина повернулся к леди Олейнии, возмущенно переступавшей с ноги на ногу на краю площадки.