В кантоне Валлис отдельные общины хранят в общинном доме и передают напрокат каждой паре новобрачных свадебные костюмы, например камзол и вышитые по-старинному штаны для жениха. Невеста часто носит белый передник и венок — знак девственности, прежде называвшийся «шеппельт» (Schäppelt). Недевственница, которая наденет венок, совершает тем самым, по поверью населения многих местностей, столько смертных грехов, сколько цветов в этом венке. В Бернбите жених прежде был обязан появляться в мундире или черном плаще и с пистолетом. На шляпе красовался букетик цветов; он отличался от букетов свадебных гостей тем, что в нем непременно были розмарин и герань.{401}
До недавнего времени в Бирсеке сохранялся средневековый обычай: венчание происходило только перед церковными дверями, а благословение совершалось в самой церкви. Невесте и жениху напоминали, чтобы при венчании они стояли вплотную друг к другу и между ними не смог пройти и натворить беды черт. Быстрое или медленное сгорание алтарных свечей давало повод сделать заключение о длительности жизни молодоженов. Замечали также, кто из них после преклонения перед алтарем первым поднимется на ноги или потихоньку наступит другому на ногу: отсюда делали вывод, кто будет верховодить в браке. Раньше в Аверсе невесте поверх кольца повязывали носовой платок, который следовало носить по меньшей мере в течение часа.
Когда свадебный поезд покидал церковь, сельская молодежь перегораживала ему дорогу, однако часто это делалось уже по ходу движения в церковь. Гости раздавали преградившим путь деньги. В Ваадте на невесту сыпали пшеницу. Некоторые швейцарские этнографы рассматривают данный обычай как древнейшую искупительную жертву для умилостивления духов, может быть, духов предков, снискания их покровительства молодой паре.{402}
В Граубюндене после венчания поезд приближался к дому и находил ворота запертыми. «Почетный юноша» должен был постучать и ответить на вопрос, который задавали изнутри: «Кто там стучит, чего вы хотите?» Юноша выпрашивал допуск для молодого хозяина и его супруги. Они получали разрешение войти после долгих переговоров с той и с другой стороны забора. Затем мать жениха выносила хлеб и вино, которые невеста и жених должны были отведать. От хлеба они отламывали по кусочку и хранили его. Считалось, что у кого он раньше заплесневеет, тот раньше и умрет. Остаток хлеба раздавали молодежи или бедным.{403}
Непосредственно вслед за этим устраивался обычно свадебный пир. В кантоне Аппенцелль различали «сидячий» и «танцевальный» пиры. В «сидячем» участвовали преимущественно зажиточные люди. Главным на таком пиру было пить, болтать и петь, а в конце праздника немного танцевали. На «танцевальном» пире в основном танцевали и лишь в заключение немного угощались. В прошлом почти повсеместными были «пастушеские свадьбы» (Ürten-Hochhzeiten), на которых гости ели принесенные ими продукты, или же возмещали стоимость угощения подарками молодоженам. Наряду с этим были распространены так называемые «незаслуженные свадьбы» (Unverdiengte Hochzeiten), на которых невеста и жених платили за всё, а затем делили расходы пополам. Такая «незаслуженная свадьба», как правило, зависела от уровня зажиточности семей молодых. Место свадебной трапезы обусловливалось величиной дома и числом гостей, которых прежде бывало за сотню. Исходя из этого, пир устраивали в доме невесты или жениха, или в трактире. В Унтерштамгейме (окрестности Цюриха) использовали общинный дом с кухней и погребом. Участники свадьбы ставили в комнату кресло, на спинке которого вырезали инициалы молодоженов и дату женитьбы. В городах трапеза часто происходила в доме ремесленного цеха.
В Люцерне среди свадебных кушаний обязательно были паштеты, т. е. большие пироги с мясной начинкой. Самый большой и красивый из них ставили перед невестой. Однако она избегала трогать его, так как хорошо знала, что ее ожидает. За нее это делала другая женщина. Вместо мясной начинки оказывалось «приданое маленьких детей» (соски, нагруднички и т. п.), которое и ставилось при общем смехе и ликовании на тарелки перед покрасневшей невестой.{404}