В источниках упоминается ритуал ввода новобрачных во владение домашним хозяйством. Так, в Арагоне отец или дед представляли новому наследнику домашних животных, то же самое делала старшая хозяйка по отношению к молодой жене. Распространенным символическим действием была передача невестке свекровью большой разливательной ложки; другими атрибутами домашней власти, владелицей которых в торжественной обстановке становилась молодая хозяйка, могли быть ключи от дома, висячий замок, серебряный колокольчик (на Балеарских островах). В Басконии свекровь подносила входящей новобрачной освященную воду, в Каталонии встречала на первой ступеньке крыльца, обнимала и таким образом вводила в дом; здесь же, но в других местах невесте, прежде чем войти в дом, полагалось поцеловать его порог.{614}
Одним из проявлений вполне понятного отношения к свадьбе, как к событию, далеко выходящему из ряда будничных дел и забот, можно считать широко бытовавшее в Испании стремление устроить свадебное пиршество с приличествующим случаю размахом. При этом основным стимулом, похоже, часто оказывалось не только и не столько желание самих новьос (главным образом, конечно, членов их семей) «не ударить в грязь лицом», соблюсти традицию и продемонстрировать свою имущественную состоятельность, сколько заинтересованность самой общины в проведении праздника и участии в нем как можно большего числа односельчан. За это говорит существование целого комплекса закрепленных обычаем мер, призванных, с одной стороны, не позволить члену коллектива уклониться от своего долга, а с другой — оказать ему возможную помощь, в какой-то степени возместить экстраординарные затраты (вплоть до того, что во многих селениях обязанностью определенной группы людей считалась организация свадьбы практически в складчину для соседей-бедняков).
Застолье, как правило, имело различные варианты; оно могло быть скромным, а могло быть и весьма пышным, что существенно влияло, в частности, на традиционный регламент. Так, при скромной свадьбе устраивали только обед, а при богатой еще и ужин. Более того, уже выработалась практика подразделения гостей на две категории: одни получали приглашение на праздничный пир, другие — лишь на официальную церемонию, причем если последних можно было оповестить накануне, то первых во избежание обиды и отказа требовалось пригласить заранее. Публика, званная только в церковь, тут же у порога храма или несколько позже, у дверей дома, где стояли накрытые для более узкого круга столы, получала легкое угощение, состоявшее из шоколада, галет, сигар. Кроме того, она могла принять участие в танцах по окончании застолья.{615}
Вошел в обычай и ряд других способов облегчить тяжелое бремя расходов, связанных с бракосочетанием: деление их поровну между двумя сторонами, устройство пиршества последовательно в домах обеих семей (в Галисии, например, за обед «отвечала» семья жениха, за ужин — семья невесты) и т. д. Вместе с тем на первом месте оставался в этом плане сбор пожертвований с односельчан. Сидевшие за столом гости, хором напевавшие: «Из одной руки в другую — ступай к невесте», передавали подарки, а невеста, на которой кончался этот импровизированный конвейер, должна была тут же демонстрировать все, что получала, и благодарить. Существовал определенный порядок как в отношении очередности поднесения подарков, так и их количества, а также «ассортимента». Широко практиковался сбор денег на поставленный посреди стола поднос. В провинции Саламанка корзины овощей, зерна, орехов, корнеплодов и т. д. вручали молодым после свадебного пира и каждый сделавший подарок получал право танцевать с невестой.{616}
В Эстремадуре и Леоне после пира все собирались на сельской площади, где на специально принесенном столе уже были приготовлены корзины с люпином и кувшин с вином. Под звуки тамбурина даритель за свое подношение получал стакан вина и горсть люпина, после чего пускался в пляс с новобрачной, а порою она так и танцевала с кожаным бурдюком в руках, из которого очередной партнер отпивал глоток. В одних случаях невеста получала в руки деньги, в других — картофелину с зарубками по количеству обещанных монет. Иногда монеты вкладывали в специально разрезанное яблоко (и танец с невестой там так и назывался — manzana, т. е. яблоко), или целое яблоко утыкивалось монетами так, что походило на ежа. Порою претендент подходил с монетой в зубах, и так же в зубах невеста должна была держать эту монету во время танца с ним. Зачастую почетное право потанцевать с молодой больше напоминало неизбежную обязанность, уклонение от которой воспринималось как тяжкая обида. Мало того, кое-где подлежал оплате и танец с женихом.{617}