Особенно привлекала молодых озорников возможность испортить своим друзьям первую брачную ночь. Если тем не удавалось скрыть место своего ночлега, эта ночь могла превратиться для них в серьезное испытание. Так, в Арагоне после того как подруги невесты готовили брачное ложе, парни напускали туда муравьев, насыпали соли, колючих семян, щетины, мелко нарезанного конского волоса, подвешивали колокольчики и старые котелки. Иногда они делали так, чтобы кровать обрушилась, как только на нее лягут, или же прятались под ней, чтобы напугать молодых. С той же целью прятали в их комнате осла и т. д. Мало того, к уединившимся молодоженам постоянно стучались и врывались, принося шоколад или куриный бульон с торчавшей в нем ножкой «для придания сил и бодрости», горланили под окнами серенады, а то, взломав запертую дверь или выбив окно, выволакивали новобрачную из дома и силком водили ее полуодетую по улицам и окрестным полям.
Не меньше неприятностей причинял молодым супругам и как бы противоположный по своей направленности и явно отличный от предыдущих по происхождению обычай их насильственной изоляции. В особенно отчетливой форме он сохранился на Балеарах. На Менорке «домашний арест» длился несколько дней, и выходить разрешалось только ночью, а на Мальорке парни бесшумно замуровывали дверь дома, где новобрачные проводили первую ночь, и соглашались выпустить их, лишь вдоволь насладившись криками, бессильными угрозами и униженными просьбами.
Во многих местах Испании новобрачных разлучали после свадебного пира. Кое-где им приходилось мириться с присутствием в своей спальне бодрствовавшего стража, следившего за соблюдением полового табу (роль надзирателя могла быть возложена, например, на женщину, вышедшую замуж последней в истекшем году).{625}
Когда жениху удавалось, наконец, осуществить свои супружеские права, он получал возможность вознаградить добрачную девственность своей суженой. В восточных областях страны ей вручался особый подарок, на который в некоторых местах полагалось отвечать тоже подарком, хотя и меньшей стоимости.{626}
Достаточно широко известный обычай торнабоды (tornaboda — возвратная, повторная свадьба) состоял в повторении застолья. Однако на сей раз оно не принимало большого размаха и проводилось в один из следовавших за свадьбой дней: на второй день (Эмстремадура, Валенсия), через три дня (Сеговия), в первое воскресенье (Аликанте) или первый праздничный день после свадьбы и т. д. Обычно такой пир устраивался в узком кругу ближайших родственников и друзей или только для молодежи, с вином и танцами. В Арагоне торнабодой называлось угощение, которое родители того из молодоженов, кто переехал жить к своему супругу, устраивали для сопровождавших свадебную процессию односельчан по их возвращении в родную деревню. Таким образом, здесь застолье происходило без участия новобрачных.{627}
Торнабоду можно отнести к обычаям «послесвадебного цикла» (если она непосредственно не сливалась со свадьбой, превращаясь в ее продолжение и финал). К ней примыкает вышеупомянутый объезд селения молодыми и их гостями, если он совершался на следующий день после свадьбы. Тогда же новобрачные и их близкие навещали могилы предков и заказывали заупокойную службу в церкви.
К послесвадебным обычаям могут быть отнесены, очевидно, и те, которые так или иначе регламентировали начало семейной жизни молодых супругов. Один из них — уже известное нам затворничество на острове Менорка. В соответствии с другим обычаем, андалусийским, в течение первого года замужества дочь продолжала жить в доме своих родителей. Местные жители объясняли это желанием помочь молодой семье или компенсировать годовыми «отработками» потерю пары рабочих рук прежней семьей.{628}
Известные в разных странах Европы «кошачьи концерты», выражавшие различные оттенки негативного (от неодобрительного до резко отрицательного) отношения к определенным бракам, широко бытовали и среди крестьян Испании. В числе предосудительных с точки зрения общества фигурировали союзы вдовцов, людей пожилых или с большой разницей в возрасте, а также совершавшиеся в нарушение установленных норм (например, втайне от односельчан). «Кошачьи концерты», или «сенсеррады», как их здесь называли, происходили отнюдь не стихийно: их проведение вменялось в обязанность определенным группам людей, чаще всего это были те же «молодежные союзы», но кое-где, возможно, существовали «узко специализированные» организации, возглавлявшиеся «генералом сенсеррад», на время исполнения своих обязанностей надевавшим специальную форму.