— В коробочку.
— В какую? Где она лежала?
— У зеркала в комнате тети Саши.
— Да,— мужественно подтвердил слова подружки Викеша.
— Бабушка, извини, пожалуйста, я дал Ире померить. Но мы положили обратно...
— Когда это было, ты помнишь? Ты взял из шкафа?
— Нет,— Викеша отрицательно покачал головой.— Они и лежали у зеркала. Коробочка была закрыта, мы открыли, померили и положили обратно. К синему эти бусы не шли,— заключил Викеша, с гордостью посматривая на бабушку. С неделю назад она проводила с ним «урок хорошего вкуса», нечто новое в его жизни, когда объясняют, что это совсем не просто, какую надеть рубашку к шортикам.
— Когда, когда это было? — повторил вопрос лейтенант.— Взрослые уже сели за стол?
— Нет. Бабушка, им кухню показывала. А потом мы положили на место, честное слово.
Сиволодский даже глаза закрыл, соображая. Гости и хозяева находятся в той, левой половине квартиры. Осматривают кухню и, видимо, столовую. В это время дети вбегают в комнату бабушки, играют украшениями... Почувствовав приближение взрослых, поспешно складывают, а точнее, кидают все обратно в футляр. В это время входит толпа. И кто-то, пока остальные отвлечены осмотром планировки и обстановки, незаметно опускает украшения в карман. Или за вырез платья. Значит, этот кто-то все-таки здесь. Но как проводить обыск без санкции прокурора? Однако делать что-то надо. Сиволодский поднялся и решительно повернулся к человеку с фотоаппаратурой:
— Позвольте осмотреть ваши чехлы и футляры...
Тот отреагировал совершенно спокойно: «Ради бога».
Только Сиволодский принялся методично осматривать замки и застежки, как опять раздался взволнованный голос хозяйки:
— Я не позволю обыскивать моих гостей! Да еще Валю! Он... Он сын нашего торгпреда, нашего покойного торгпреда, это дитя колонии, он не мог!..
— Извините,— сказал Валентин Сиволодскому,— но я в ту комнату вовсе не заходил... Опоздал к торжеству. Прямо к столу попал. Так и не осмотрел квартиру.
— Это точно,— подтвердил оказавшийся рядом Майоров,— Валя пришел позже всех. И с места не двигался. Даже, извините, в туалет.
Кроме фотоаппарата, вспышки и разных оптических приспособлений, в чехлах ничего не было, ничего, ни тайничков, ни мелких карманчиков для мелких вещей... Сиволодский извинился.
— А вообще это правильная мысль, и не нужно возражать. Сана,— с вызовом заявила Петухова,— пусть нас всех обыщут, пусть,— и она пошла грудью на Сиволодского.— Вот я, вся перед вами... Вот, смотрите!
Ее муж, следом за ним Майоров принялись извлекать из карманов мелкие предметы и методично складывать их на стол. С заминкой, но их примеру последовал дедушка Ирочки. Бабушка и мама Ирочки молча положили перед Сиволодским свои дамские сумочки. У Петуховой сумочки при себе не было — осталась в машине, но она не унималась:
— Саша, давай, пойдем в ванную, я при тебе до гола разденусь.
Сиволодскому вдруг стало стыдно.
Адмирал подошел к лейтенанту:
— Я уверен, Александра Эдуардовна, вероятно, просто забыла, куда убрала свои драгоценности. Я попросил надеть их, это верно, но она забыла, наверное, как достала их из шкафа, ее, видимо. Что-то отвлекло, она запамятовала, как оставила футляр у зеркала... Например, собираясь встречать гостей.— Слова «забыла», «отвлекло», «запамятовала», «оставила» адмирал произносил с явным нажимом.
Сиволодский вяло покивал головой:
— Все в один голос показывают, что Александра Эдуардовна больше не возвращалась в свою комнату до того, как была обнаружена пропажа. Я не могу не верить показаниям очевидцев. И до определенного момента не имею права обыскивать их. Однако, собака повела к двери. И, уж извините, она чуть поцарапала дверную обивку, требуя дверь открыть. Вещи унесли, товарищ, адмирал, скорее всего так...
«Я его понял, пусть и он поймет меня...— уныло думал Сиволодский.— Я-то понял его, насколько мой розыскные действия здесь нежелательны. Пусть и он меня поймет, что в этих условиях мне тут делать совершенно нечего. Середины нет».
— Если вещь в доме,— продолжал Сиволодский,— и просто забыта, Александра Эдуардовна сама ее найдет. А если нет... Вещь такая всплывет. Ни через одну таможню не проскочит. Комиссионным магазинам будет дано соответствующее...
Адмирал похлопал Сиволодского по плечу:
— Вы верно рассуждаете. Почти верно. Потому что из квартиры никто не уходил. Вот так-то!
«Дело семейное, пусть сами разбираются...» — заключил про себя лейтенант и поискал глазами фуражку.
— Да, я, видно, могу отбыть. Ну, если что, напишите подробное заявление, мой протокол его подкрепит. Начнем все сначала,— он тяжело вздохнул, кивнул кинологу и шагнул к двери.