— Если доживут они, — Рывком высвободив ремень из его руки, Сэм перехватил свой дробовик на изготовку: — До ночи. Эти братья, — направил он ствол на напиравшую толпу: — Могут и порешить всех. К бою, Прохор!
— Ты чего босс?! Свои же! Зацепим!
— Не тупи! Наши в броне — она выдержит!
Первый же залп картечи показал всю правоту слов Сэма — выпущенный в щель между своими десантниками заряд проделал широкую просеку в напиравшей черной массе, правда задетые градинами десантники отпустили несколько крепких выражений в адрес стрелков, но, в следующий момент оценив результат стрельбы, рванулись вперёд, подбадривая себя отборным матом.
— Прохор! Огонь! Бей по толпе — над головами! — Скомандовал Люциус, боком, как краб, перемещаясь за спинами оставшихся на ногах бойцов. Сделав ещё несколько выстрелов он раздражённо выматерился — пара бойцов, между которыми он направил последний заряд, внезапно сблизилась и большая часть картечи пришлась им в спины, заставив десантников зашипеть от боли и дружно высказать краткую и весьма нелестную характеристику в адрес невидимого им стрелка.
Матюгнувшись в ответ — мол нефиг дёргаться, когда вас огнём прикрывают, Сэм изменил тактику — подняв свой дробовик над головой он быстро разрядил магазин куда-то вперёд — в толпу, не тратя время на прицеливание. Противник стоял плотно и раздавшийся многоголосый вой раненных людей показал, что данная тактика куда более эффективна, чем предыдущая.
— Прохор! По головам бей! Сверху! — торопливо откинув цевьё, он принялся наполнять магазин. Банкир не ответил, но длинная, патронов на двадцать очередь, сопровождаемая криками раненых, однозначно продемонстрировала, что телохранитель так же перешёл к новой тактике боя.
Следующие несколько минут они занимались планомерным истреблением напиравших братьев, с которыми их численный перевес сыграл дурную шутку — если первые ряды, поняв, что происходит, начали ломиться назад, то задние, уверенные в своей победе, продолжали напирать, не обращая внимания на своих собратьев, стремившихся выйти из-под огня. Возникшая при этом неразбериха и толчея работали на руку стрелкам. Сэм — вырвавшись вперёд, бил из своего обреза от бедра, не тратя время на выбор цели, перемещая ствол из стороны в сторону, отчего, попавшие под облако картечи братья падали если и не десятками, то по нескольку тел за раз — точно. Ещё большим чем стрельба эффектом был страх — победа, такая близкая и почти осязаемая, внезапно повернулась другой, кровавой и ужасной стороной, моментально превратившись из прекрасной девы в чудовище с окровавленной пастью, готовой поглотить любого не успевшего удрать от её зубов. Картину дополняли выкарабкивавшиеся из-под тел десантники — они, перемазанные кровью медленно вставали — кто на одно колено, кто в полный рост, и, нашарив своё, или чужое оружие, так же перемазанное в крови, открывали огонь в упор, сотрясаясь и матерясь, когда им в спины попадали пули, выпущенные их товарищами.
— Прекратить огонь! В ножи! — скомандовал Сэм, видя, что ряды братьев заколебались и, подавая пример, рванул вперёд размахивая ножом над головой.
Нет, братья трусами не были — предыдущая схватка это доказала, но одно дело биться с людьми, и совсем другое, когда только что убитые и поваленные на землю противники встают, стряхивают кровь, получают практически в упор пули от своих же — и при всём этом не только не падают замертво, но наоборот — подбирают из луж крови клинки, и медленно, как зомби, идут в атаку.
Пресекая начавший зарождаться ропот, из чёрный массы, навстречу медленно приближавшимся окровавленным фигурам, вышел один из братьев — золотая кайма на его плаще явно свидетельствовала, что он не из рядовых бойцов. Сорвав с груди висевший там на тонкой золотой цепи Символ Веры, он сделал шаг вперёд и, вытянув руку, едва не приложил ярко сверкнувшую на солнце эмблему, к залитому кровью шлему десантника:
— Сим изгоняю тебя, исчадие ада! — Провозгласил он хорошо поставленным басом: — Да сгинешь ты…
Договорить он не успел — исчадие ада, лениво отмахнувшись от его руки — так отгоняют назойливую муху, надоевшую своим жужжанием, как-то устало подняло нож и, сделав короткий шаг — её под ногами что-то влажно чавкнуло, одним движением, перерезало горло монаху. Не дожидаясь, пока тело упадёт, оно поднесло лезвие к своему лицу, и, как показалось братьям, втянуло в себя запах свежей крови. Явно удовлетворившись результатом, чудовище удовлетворённо кивнуло — рука с ножом вытянулось в сторону замерших людей и лезвие заплясало в воздухе мечась от одного монаха к другому в поисках следующей жертвы. Это оказалось последней каплей — отталкивая друг друга боевые братья ломанулись назад, опрокидывая друг друга на глазах превращаясь в напуганное стадо.