ГЛАВА 2
В этом мире не было королевства могущественней Гаэлона.
Пожалуй, только королевство Марборн, располагавшееся близ Гаэлона по ту сторону Скалистых гор, могло осмелиться затеять спор — кто более могущественен? И по правде говоря, не раз затевало. Произошедший около двухсот лет назад последний такой спор (впрочем, как и все предыдущие) вылился в кровавую войну, завершившуюся полным поражением Марборна и жестоким разграблением его столицы — славного города Уиндрома. Правителям других крупных государств: далекой Восточной Орабии, западных Линдерштейна и Крафии и прочих королевств и княжеств помельче — на Севере и Юге — подобные глупости в голову никогда не приходили. Разве волкам и лисам может когда-нибудь взбрести на ум напасть на медведя, грозного властелина леса?
Тишина и спокойствие царят во всем мире в эти благословенные времена, и обитатели его забыли про вражду. Лишь изредка налетит на какой-нибудь мелкий поселок одичалая от голода орда огров, да загрызут пару одиноких охотников болотные тролли. Так ведь то ж неразумные создания, полузвери… Те, в ком божественная искра разума сильнее первобытных инстинктов, давно привыкли дружить со своими соседями. Ну, если не дружить, так терпеть. А если не терпеть, то — сторониться.
Вот поэтому вряд ли кто-то удивился бы, увидев, как по одной из проезжих дорог Гаэлона шагает путник: одинокий и безоружный, с большим тюком за плечами. Путник выглядел совсем молодым, но несколько упавших на лицо длинных прядей его были абсолютно седыми. Кроме этой странности, пожалуй, ничего приметного в облике путника найти было нельзя.
День уже перевалил за половину.
Судя по запыленной одежде, путник шел издалека, по ровному дыханию и мерным шагам можно было сказать, что ходить на дальние расстояния он привык. Когда по обочинам дороги все чаще стали попадаться крестьянские хижины, стоящие меж ухоженных полей, путника догнала телега, запряженная здоровенным битюгом.
Телега, не отягощенная ничем, кроме троих седоков, бежала резво. Правил ею гном в потрепанных одеждах, с всклокоченной бородой и опухшим, видимо, от пьянства, зверским лицом, покрытым шрамами. Позади него, то и дело прикладываясь к большому кувшину, сидели двое людей: широкоплечий детина в рваной рубахе и коротких штанах и длинноволосый испитой хлыщ, меланхолически наигрывающий на потертой лютне; проще говоря, компания, путешествующая на телеге, ни с первого, ни со второго, ни с какого другого взгляда доверия не внушала.
Обогнав путника на несколько шагов, телега вдруг сбавила ход, и длинноволосый, перекинувшись парой слов со своими товарищами, надтреснутым звенящим голосом крикнул:
— Эй, дружище! Давай к нам, чего ноги зря сбивать! Парень с удовольствием переложил свою поклажу на телегу и легко запрыгнул следом. Гном, на секунду обернувшись, мгновенно и цепко оглядел нового седока и, чмокнув губами, хлестнул битюга кнутом.
— Спасибо, — проговорил путник. — Мой путь неблизок, и я, честно говоря, уже начал уставать.
— Оно что ж… ага… — невнятно пробормотал верзила и протянул парню кувшин. — На, прополощи горло-то.
Тот отхлебнул глоток и с благодарным кивком вернул кувшин. Верзила передал его длинноволосому хлыщу. Хлыщ приложился к кувшину надолго; наконец оторвавшись, он утер губы рукавом и довольно рыгнул.
— Позвольте осведомиться, добрый господин, — начал хлыщ. — Коли уж мы были так добры, что усадили вас на эту колесницу, влекомую быстроногим скакуном, извольте сообщить, куда держите путь?
— В Дарбион, — ответил парень.
— Великодушно прошу простить меня за недостойное любопытство, но мои друзья изнывают от нетерпения узнать, какое дело ждет вас в славном городе Дарбионе?
— Я направляюсь в королевский дворец. Троица переглянулась.
— Торговать изволите? — решил уточнить хлыщ.
— Я не торговец, — так же просто и кратко ответил путник.
— Вы, смею заметить, и не похожи на торговца, — тут же заверил длинноволосый. — Это меня, глуповатого, сбила с толку ваша поклажа. В подобных тюках торговый люд возит свои товары. А ежели вы утверждаете, что ваше ремесло вовсе не торговля, тогда я прямо-таки теряюсь в догадках: что там?
— Мое снаряжение.
Дальше разговор не клеился. Хлыщ явно озадачился и замолчал, собираясь с мыслями. Остальные тоже молчали, лишь переглядываясь. Должно быть, троица, до появления в телеге четвертого пассажира, беседовала о чем-то своем и сейчас, по какой-то причине, прерванного разговора продолжать не пожелала. Да и парень лишних вопросов не задавал — он был занят тем, что умело и старательно растирал свои уставшие ноги. По виду его никак нельзя было сказать, что он чем-то обеспокоен или встревожен; хотя вряд ли кто-то на его месте рискнул бы сесть в одну телегу с подобными подозрительными типами.