— Подведем итоги, — начал Андриво, пользовавшийся в мире масонства репутацией прямого и прагматичного человека. — У нас есть два убийства. Первое, на мой взгляд, было дополнительным. Я имею в виду, что речь идет о средствах, но не о цели. Если этот новообращенный, ждавший в комнате размышлений, был убит в тот самый момент, значит, предполагалось, что великий эксперт придет за ним и сообщит о случившемся братьям. В результате все спустятся вниз, как и произошло на самом деле.
Марка размышлял. Все было не так. Братьев взбудоражило преследование на лестницах. Однако результат оказался таким же. Все собрались возле комнаты размышлений.
— Все, кроме одного! Поля де Ламбра, — мрачно заметил Антуан.
— Разумеется. Очень трудно бежать в инвалидном кресле. И он остался один. Как того и добивался убийца.
Комиссар вновь взглянул на прямоугольник голубого неба, зажатый между свинцовыми крышами и ригелем окна. Тяжелая черная туча разрасталась.
— А когда убийца сделал свое дело, он спустился в музей, украл шпагу и скрылся в подземелье. Он просчитал все. Убил одного, чтобы иметь возможность убить второго. Замечательно…
— Можно подумать, что ты им восхищаешься.
— Вовсе нет, — возразил Андриво. — Просто это как в шахматах: красивый удар.
Вот уж поистине великий секретарь оправдывал свою репутацию: несгибаемый сторонник разума. Быстро и эффективно. Марка покачал головой.
— Значит, по-твоему, хотели убить Поля?
— Ну, ты тоже об этом догадался. Разве нет?
Антуан нерешительно улыбнулся. Но этого было достаточно, чтобы убедить Андриво продолжить изложение собственной теории. Даже франкмасон не в состоянии устоять перед малейшей возможностью предаться интеллектуальному тщеславию.
— Но это же очевидно. Что связывает кражу и убийство Поля? Лафайет. С одной стороны, шпага похищена, с другой стороны — потомок маркиза мертв. Ах! Как много мог бы рассказать Поль де Ламбр… Кстати, тебе удалось открыть USB-ключ?
Антуан отрицательно покачал головой.
— Впрочем, — вздохнул Антуан, — если твоя теория верна, убийца остановится. Теперь у него есть то, что он хотел: вечное молчание Поля и шпага героя американской независимости.
— По правде говоря, — начал Андриво, — похоже, он сильно удивится.
Ошеломленный комиссар прошептал:
— Как это — удивится?
— Если его действительно интересует шпага Лафайета, боюсь, он будет разочарован. Весьма разочарован.
Из лежавшей на столе папки Ги Андриво вынул фотографию.
— Вот шпага, которой владеет музей. Вернее, владел. Ничего не замечаешь? Неужели ты думаешь, что такой дворянин, как маркиз де Лафайет, отправился бы воевать с англичанами на другой конец света, взяв парадную шпагу, инкрустированную перламутром?
«Разумеется, — выругался про себя Антуан, — об этом стоило подумать раньше».
Он вспомнил, что Поль специально выделил слово «настоящая».
— Конечно, маркиз увез с собой на войну вовсе не парадную шпагу. Значит, есть другая. К несчастью для убийцы, но и к нашему несчастью, поскольку мы потеряли перламутровую шпагу, жемчужину нашего музея. Хорошо еще, что он не украл другую бесценную вещь, акт Вилемсбадскихсоглашений 1782 года…
— Хорошо — за исключением того, что он охотился за настоящей шпагой Лафайета и поэтому пошел на два убийства. А когда он поймет…
Ги Андриво так и подпрыгнул.
— Ты хочешь сказать, что он снова начнет убивать?
— Да. И поэтому нам необходимо найти подлинную шпагу раньше него. И как можно скорее.
Во внутреннем кармане пиджака Марка зазвонил телефон. Он сделал знак Андриво и ответил на звонок, в то время как его собеседник склонился над фотографией. Знакомый голос с раздражением произнес:
— Ну наконец-то! Я оставила сообщение на твоем автоответчике… Знаешь, как ты вел себя вчера вечером? До чего же ты жалкий тип! Я попросила тебя об услуге, об одной-единственной услуге. Просто прийти на ужин. Это так много значило для меня. Это очень важно, а ты…
— Изабель, я…
— Не прерывай меня. Ты настоящий… ублюдок! Ты с удовольствием сыграл злую шутку с моей подругой графиней и с важными для меня людьми.
— С важными людьми… Ты права, я отправлю извинения за подписью великого магистра. Пойдет?
— А-а! Оставь свою иронию, которая уже наделала столько бед! Это мои друзья, Антуан! Понимаешь, Антуан? Мои друзья!