Робер Аркур презрительно взглянул на труп.
— А вы посмотрели, в каком состоянии его ногти?
— Нет, я не понимаю…
— Не спорьте! Посмотрите!
Ги де Парей нагнулся к трупу и схватил его за руку.
— И что же вы видите? — спросил лекарь, доставая из кожаного мешка инструменты причудливых форм.
— Под каждым ногтем есть черная корка.
— Грязь, по вашему мнению? Извлеките ее!
Начальник королевской стражи казался растерянным. Он не привык получать приказы. Но с человеком, который мог в любое время входить в спальню короля без доклада, не спорят.
— Но как?
— Зубами!
Предусмотрительно отойдя в сторону, Фламель наблюдал за происходящим, спрашивая себя, не сон ли это.
— Сделали?
— Да, — неуверенно ответил Парей.
— Хорошо. Чего вы ждете? Теперь жуйте.
— Не могу сказать…
— Вкус едкий?
— Скорее да.
— Жуйте коренными зубами.
— Это отвратительно.
— Делайте, что я вам говорю! Рассыпается?
— Да.
— А теперь глотайте.
Ги де Парей запротестовал.
— Но почему?
— Потому что это не грязь и это не причинит вам ни малейшего вреда. — Аркур посмотрел на труп, кожа которого начала синеть, а потом добавил: — К тому же некоторые античные авторы это рекомендуют.
— Рекомендуют что? — прервал его изумленный Ги де Парей. — Сегодня утром нам и без того хватает тайн!
— Пить человеческую кровь.
Начальник стражи, выругавшись, принялся плеваться.
— Вы сумасшедший!
— Нисколько. Вы спросили меня, палач ли это.
— И что?
— Я констатировал, что у него черные ногти. Учитывая его… скажем, ремесло, у меня возникла одна гипотеза. Просто надо было проверить, человеческая ли это кровь, оставшаяся после его работы.
— Вы заставили меня проглотить кровь жертв этого?.. — возмутился офицер короля.
Лекарь пожал плечами.
— Следовало проверить. А это можно сделать только на вкус. Другого способа нет. Но успокойтесь, вы блестяще выдержали испытание. Речь действительно идет о теле палача.
Забившись в угол комнаты, Никола Фламель наблюдал за ними.
— Мэтр Фламель, — голос Парея обрел прежнюю властность, — там внизу секретарь записывает показания свидетелей. Вы же именем короля поступаете в мое распоряжение. Вам сейчас принесут перья и пергамент.
— Я… но для чего?
Однако Ги де Парей не слушал его. Он повернулся к лекарю.
— Мессир лекарь, вижу, вы принесли свои инструменты?
— Да.
Начальник стражи подошел к телу Жеана Артуса и посмотрел на него.
— Так вскройте же его!
57
Париж, Пале-Рояль, наши дни
Дождь лил как из ведра, словно все тучи неба собрались над одним вполне определенным местом, чтобы беспрерывно орошать его водой. Машины ехали медленно, а пешеходы бежали в надежде спрятаться от водяных потоков. И только японцы, одетые в одинаковые пластиковые непромокаемые плащи, восхваляющие японское солнце, несгибаемо стояли под дождем возле огромной витрины магазина, где продавались духи и сумки по сниженным ценам.
Марка сразу же пожалел, что не взял с собой зонтик. Он поймал такси и поехал ко входу во дворец, построенный для семьи герцога Орлеанского. Пробежав несколько метров, отделявших его от кафе, он промок до нитки.
На дворцовых галереях толпились туристы, рассматривавшие витрины роскошных магазинчиков, а также случайные прохожие, ждавшие, когда закончится потоп.
Комиссар еще издали заметил Брата Толстяка, выделявшегося в толпе благодаря своему телосложению. На нем был грубый темный плащ, который в прошлом веке мог бы произвести настоящий фурор во французском гестапо. Полицейский, державший в руке сигару, подал ему знак.
Антуан быстро направился к нему. Холодная, промокшая насквозь одежда вызывала неприятные ощущения. Брат Толстяк протянул комиссару руку, которую тот пожал, выругавшись про себя. С тех пор как они познакомились, его коллега признавал только масонское рукопожатие. Застарелая привычка, от которой ему следовало бы избавиться.
— Золото! Марка, золото!
— Золото? Правда? — ответил Антуан. — Ты уверен, что эксперты не ошиблись?
Толстяк отпустил его запястье и взял под локоть, словно намеревался куда-то вести. Комиссар напрягся. Он ненавидел фамильярности, особенно тех, кому не доверял.
— Я тебе уже сказал. Из осторожности они сделали повторный анализ. Трупы привезли из морга и вновь осмотрели. Это золотая пыль, ничтожные, но достаточно заметные следы.