-- Когда? - удивился я.
-- Через месяц. До прибытия герцога общее командование возьмёт на себя Элфистон, что значительно снизит наши возможности. А если ты спрашивал про Фредерика, то примерно в начале следующего года.
-- Значит, восстание должно начать в этом году... -- проницательно заметил я.
-- Примерно. Есть ещё одна проблема. Но о ней тебе расскажет Эмма.
Перед балом в доме Резановых я, чтобы не сидеть без дела, помогал Рылееву. Мне было поручено довольно ответственное задание: связаться с испанскими партизанами, которые отравляли жизнь британцам к югу от Новой Вологды. В глазах оккупационных властей я был легализован как приказчик Рылеева, разъезжающий по его делам. Так что можно было не бояться британских патрулей вокруг города, а причиной такой активности были те самые партизаны. Меня отправили в духе "пойди туда, не знаю куда".
Но я не стал морочить себе голову. Расспросив о тактике калифорнийских герильерос, я просто выехал из города и отправился к холмам. Если я понял всё правильно, то там меня должны были схватить.
-- Эй, гринго! - окликнули меня, едва я только подъехал к ближайшему холму. Я обернулся. За моей спиной маячили двое мексиканцев, вооружённых здоровыми ножами. Но это были не бандиты. Эта публика не любит болтать почём зря при слабом вооружении.
-- Это Хосе, -- сообщил мне тот, который повыше, кивая на коротышку с огромными усами. - Он метает ножи и никогда не промахивается.
-- Я тоже не промахиваюсь из пистолета, -- с этими словами я скосил глаза вниз. Высокий проследил мой взгляд и увидел недобро на него поглядывающие четыре ствола пеппербокса.
-- Так что вы от меня хотели, голодранцы? - спросил я.
-- Мы прощения просим, -- заизвинялся Хосе. - Мы же думали, что если гринго, да так нахально разъезжает, то лайми.
-- Вы уже два раза меня оскорбили, -- заметил я. - Для заурядных бандитов это чересчур.
-- Мы не бандиты, -- оскорбился Хосе. - Мы из партизанского отряда Рауля Карлоса Ромеро Торо!
В этот момент он получил удар локтем под рёбра от своего худого напарника.
-- Вас-то я и искал, ребята! - улыбнулся я. И, глядя на насторожившиеся лица герильерос, добавил: -- передать привет от Калифорнийского Лиса.
Укрытие партизаны выбрали себе весьма удачно. В заросших лесом холмах можно было незаметно укрыть целую армию.
Рауль Ромеро, так он попросил себя называть, был довольно крупный мужчина со значительной примесью индейской крови, хоть по отцу и вёл свою родословную от конкистадоров, прибывших с Кортесом осваивать Новый Свет. Происхождения самого благородного, но тотальное безденежье было бичом его рода на протяжении нескольких столетий. И вот наконец Раулю удалось, отслужив какое-то время в испанской армии, скопить на небольшое поместье, когда явились англичане. Нет, его не выкидывали из дома -- просто обложили такими налогами, что ему ничего не оставалось делать, как собрать своих друзей и работавших на его земле крестьян, вооружить и уйти в леса партизанить.
-- Политика англичан в том, что они, заигрывая с аристократией, уничтожают мелких землевладельцев вроде меня, -- сказал он мне после того, как мы познакомились. -- Освобождают место для своих поселенцев. Что все эти доны из Анхелеса и Сан-Хосе? Теперь я понимаю, что чувствовали индейцы в те годы, когда мои предки колонизировали Мексику.
-- Да, это тяжело понять, пока не испытаешь на собственной шкуре, -- вздохнул я. - Но какая у вас цель?
-- Я веду войну на севере. Я хотел бы связаться с Висенте Герреро. Может он как-то сможет нас поддержать. И когда он справится с испанцами на юге, то сможет поддержать нас здесь, очистить Верхнюю Калифорнию от британцев и создать новую страну.
-- Герреро в Оахаке, -- заметил я. - Далековато. Есть люди и поближе. Гораздо ближе.
-- Ты имеешь в виду Калифорнийского Лиса?
-- Не только его. Он действует не один, а в составе целого повстанческого движения.
-- Русские?
Я кивнул.
Рауль Ромеро встал и прошёлся по поляне. Он молчал, раздумывая.
-- Ладно, -- сказал он. - В конце концов, я могу просто приехать и посмотреть. А уже потом с товарищами решить, присоединимся мы к вам или предпочтём сражаться за освобождение Верхней Калифорнии сами по себе. В любом случае, пока лайми топчут эту благословенную землю, между нами не может быть вражды.
На этом мы и попрощались. Что ж, задание Рылеева я выполнил - контакт с местными герильерос установил, а дальше зависит уже от него, Резанова и де ла Веги.
Глава 5 (XIX век)
Калифорнийская амазонка
Новая Вологда, 1819 год
Многие считают, что я познакомился с Анной на балу в доме Резанова. Сложно их разубедить, тем более что я действительно познакомился с ней в поместье графа. Но только не на балу, вечером, а днём, на совещании, на которое меня позвал Рылеев.
Я, честно говоря, даже не сразу и заметил её. Большая комната была наполнена самыми разными людьми. Естественно, были Резанов и Рылеев. Присутствовал и прибывший ночью де ла Вега, но не было Эммы. Они с Диего отправились в разное время и разными дорогами, чтобы не привлекать внимания. Больше никого из присутствующих в комнате я не знал, но мне их представили. Там был и знаменитый купец из Ясенева Перевала - Лев Камаев, который сейчас вынужденно жил на территории Российской Империи на Аляске.
Было ещё немало людей, все те, кто вёли активное сопротивление англичанам на протяжении последних восьми лет. Помимо Диего, испанцев представляли Рауль Карлос Ромеро Торо, за которым я специально съездил второй раз, и Анхель Кристиан Карраско Ривера, друг Диего из Монтерея. Был Патрик Флэтли, лидер небольшой ирландской общины, основавшей поселение Новый Слайго на том месте, где в моём мире были залив Гумбольдта и город Юрика. Ирландцев в Калифорнии было не так много, но зато они были везде, где были англичане, а значит, создавали идеальную шпионскую сеть.
И среди этих людей стояла Аня. Её называли калифорнийской амазонкой, и Анне было тогда всего шестнадцать лет, но всю свою сознательную жизнь она посвятила борьбе против оккупации. Я даже не сразу понял, что это та, о которой с восхищением отзывался Диего, и про которую с блеском в глазах мне рассказывала Совушка. У Ани было милое, почти детское лицо, усыпанное веснушками, с которого редко сходила искренняя улыбка, зелёные глаза смотрели на всех открыто и доброжелательно, а завершал картинку вздёрнутый носик. Несмотря на всё это, выглядела она весьма воинственно и решительно. У меня сработала очень странная ассоциация:
-- А кто этот отважный тигрёнок?
Напряжение пропало в один момент, так как все присутствующие рассмеялись, а "отважный тигрёнок" смеялась громче всех.
-- Это та самая Анна, про которую я тебе рассказывал, -- со смехом сказал Диего. - Сегодня вечером пообщаетесь на балу, а завтра жду вас обоих на тренировке.
Я уже и не вспомню в подробностях, что там происходило: кто какие речи произносил, о чём спорили. В основном спор шёл о том, присоединиться ли к Российской или Испанской империи, а то и поддержать войну за независимость в Мексике и войти уже в состав новой страны. Удивительно, но предложение присоединиться к североамериканским штатам почему-то никто не высказал.
Все жарко спорили, но только четыре человека не принимали участие в ожесточённой дискуссии: Резанов, Рылеев, я и Анна. И если первые двое просто ждали, когда наконец спорщики угомонятся, чтобы высказать своё мнение, то мы с тигрёнком просто переглядывались. Наконец она приблизилась ко мне и шепнула - "А что ты думаешь, нам надо делать, скажи".
И я сказал. Не думаю, что моя речь была судьбоносной. Что-то подобное обязательно сказали бы два русских дворянина, но... настойчивые и доверчивые глаза Ани как будто толкнули меня сказать проникновенную речь: