Резко развернувшись на каблуках, Франт спорым деловым шагом покинул здание вокзала, благополучно миновав у главного входа двух милиционеров с немецкой овчаркой на коротком поводке.
«Сволочуги! – позволил себе мысленно ругнуться киллер. – Даже намордник на этакую зверюгу не надевают! Ведь общественное место!»
Еще не до конца поверив в свое спасение, Джамиль обессиленно опустился на скамейку, не забыв все же пробормотать слова благодарности всемогущему Аллаху, спасшему раба своего от неминучей, казалось, смерти.
Наблюдавший за ним из-за колонны Цыпа пребывал в сомнениях. Первым его порывом было догнать Франта и потребовать объяснений, но «клиент» вполне может за это время «сделать ноги», и потом его днем с огнем разыскивать придется. Нет, разборки с недобросовестным наемником подождут, в первую голову – дело, которое, как часто повторяет Монах, – превыше всего.
Словно специально облегчая Цыпе работу, Джамиль вдруг поднялся со скамьи и скрылся за дверью общественного туалета. От пережитых волнений у него скрутило живот.
Стараясь не глядеть по сторонам, чтоб не привлечь к себе случайное внимание, Цыпа исчез за той же нулевой дверью.
Через пятнадцать секунд появился снова. Над головой приятный женский голос сообщил через репродуктор, что рейс 666 Екатеринбург – Сочи задерживается по техническим причинам.
«А вот и ошиблась, детка! – усмехнулся Цыпа, покидая ставший опасным вокзал. – Один пассажир, ручаюсь, «в Сочи» уже улетел!»
В крайней туалетной кабинке сидел на унитазе, привалившись к стенке, Джамиль. Вместо левого глаза у него было кровавое месиво.
Выстрела никто не услышал. Глушитель со своего многозарядного «АПСа» Цыпа свинчивал лишь в редких случаях, когда возникала необходимость заменить выгоревшие прокладки на новые.
Глава 4
Екатеринбургский городской рынок деятельно просыпался рано, радуя глаза покупателей разнообразными и многочисленными дарами щедрой матушки-природы.
В дальнем закутке его огромной территории, где размещались «кавказские» ряды, стоял пошарпанный грузовичок «ЗИЛ-130» с откинутым задним бортом. В кузове, прямо на ящиках с чесноком, понуро сидел чернявый мужик в брезентовой робе и стоптанных кирзовых сапогах.
Сегодня Ахмет не радовался, как прежде, ласково-теплому весеннему солнцу и высокой безоблачной синеве неба. И причины тому были веские.
Ночью – а спал он в грузовике, охраняя товар от расхитителей – его разбудил луч карманного фонаря, направленный в лицо. Решив, что подвергся нападению злоумышленников, Ахмет схватился за монтировку. Но тут же выронил железяку, узрев в луче фонаря руку с пистолетом Макарова. Собрался было упасть на колени с мольбой о пощаде, но тут выяснилось, что нежданные гости не рэкетиры, а милиционеры. Хотя если по большому счету – хрен редьки не слаще. И те и другие так ловко навострились обкладывать заезжих торговцев данью, что частенько можно было смело ставить знак равенства между понятиями «милиция» и «бандиты».
Эти оказались из уголовного розыска. Без каких-либо объяснений защелкнули на Ахмете наручники и доставили в горотдел. Правда, вели себя с задержанным на редкость уважительно и прилично – всего один синяк поставили под глазом. Не со зла, а так, чисто для профилактики. Ахмет это понимал и был искренне благодарен уральским блюстителям законности и правопорядка.
В тесном кабинете с зарешеченными окнами Ахмету популярно-доходчиво разъяснили, что для его здоровья будет полезнее, если он не станет валять дурака и облегчит душу чистосердечным признанием в убийстве своего земляка и партнера по чесночному бизнесу.
К счастью, хвала Аллаху, очень скоро выяснилось, что в момент убийства Ахмет мирно торговал на рынке и даже при самом хитром раскладе на вокзале оказаться был не в состоянии физически. Это могли подтвердить десятки свидетелей.
Несколько опечаленный данным неоспоримым фактом, следователь скрыл свое разочарование за казенной процедурой – сводил Ахмета в морг на опознание трупа Джамиля.
Таким образом, в шесть утра Ахмета уже выпустили на волю, взяв с него обещание, что завтра он труп заберет для отправки в Душанбе. Мол, у мэрии Екатеринбурга на похороны и своих-то «жмуриков» денег нет, не то что на погребение разных там незваных пришельцев с юга, нагло заполонивших город, как голодная саранча.
Транспорт еще не ходил, и пришлось Ахмету на своих двоих добираться до рынка.
Сидел сейчас он на ящиках с чесноком, весь в тяжких заботах, нежданно свалившихся на его стриженную под ноль голову. Последняя даже вспотела под тюбетейкой от непривычного умственного напряжения.