Вскоре в тот же подъезд вошла тётка Гоши — вернулась с работы. Газированной водой она торговала и в воскресенье.
Нахохленные, грустные, сидели ребята в беседке.
— Саша, Коля, домой! — раздалось с балкона Боровиковых.
Звала мама. Братья-арбузики топтались в нерешительности.
Вдруг дверь подъезда распахнулась, из неё вышли Карп Иванович, Сашин-Колин отец, дядя Филя и еще двое или трое жильцов. Все они направились к беседке, только Карп Иванович пошёл зачем-то в следующий подъезд.
Тут ребята совсем струхнули. Но всё обошлось благополучно. Лишь дядя Филя буркнул сердито:
— Георгий, марш домой, ужинать и спать.
И Сашин-Колин отец сказал:
— Вы всё ещё тут? Домой!
Ох, уж это «домой», «домой»! Однако хочешь, не хочешь, а идти надо. Жмурик оглянулся на Татку и мелконько затрусил за братьями Боровиковыми. А Татка бросилась догонять деда.
— Дедушка, что это вы все собираетесь? Что вы задумали?
Он положил ей руку на голову, легонько потрепал косички.
— У нас, внученька, большой совет. Думать будем, советоваться. А о чём — завтра, может быть, узнаешь…
Поужинав, Татка проскользнула на балкон. В беседке было людно, там о чём-то разговаривали.
Вспыхивали и гасли в темноте папироски взрослых.
Что же они всё-таки затеяли, эти взрослые?..
А хранить свою тайну они умели получше, чем ребята. Ни вечером, ни утром никто не узнал, о чём разговаривали взрослые в беседке. Только Саше и Коле отец сказал:
— Чтобы в шесть вечера всей командой быть у беседки. Ясно?
Нет, ничего им не было ясно. Весь день они слонялись по двору, и ничто не шло на ум. Правда, сходили ещё на пустырь и принесли два ведра земли для цветов и два куска дёрна. А потом опустились руки. Ведь это же таскать — не перетаскать: тяжесть, жара, а беседка, оказывается, такая большая!
Но вот настало шесть часов.
— Они, наверно, опять все соберутся и начнут нас воспитывать и перевоспитывать, — высказала предположение Татка.
— Если все, это ничего, не страшно, — успокоил Гоша. — Вот если дядя Филя…
— А вдруг пистолет отберут? — сказал Саша.
— Давайте спрячем его. — Коля хотел действовать.
Он уже протянул руку за драгоценной игрушкой, но тут во двор въехала грузовая машина. Это была знакомая машина: на ней всегда ездил отец.
Он и сейчас выглянул из кабинки и помахал ребятам рукой. Потом стал давать гудки. Будто звал кого-то.
Это было интересно и непонятно.
— Ну, что вы стоите? — закричал отец ребятам. — Топайте сюда!
Они нерешительно двинулись к машине.
Тут, заслышав гудки, из подъездов дома стали выходить жильцы. Они несли лопаты и вёдра. Вышел Карп Иванович, улыбающийся, довольный, вышла Сашина-Колина мама, вышел, припадая на протез, дядя Филя…
— Ну, орлята, теперь вам понятно, что мы будем делать? — спросил у подошедших ребят Боровиков-старший.
— Нет, — честно признался Коля.
— Поня-ятно! — пронзительно заверещала Татка. — Ур-ра!
Тут понял и Коля и, подпрыгнув, помчался домой за барабаном…
Какой же это был чудесный вечер!
И взрослые — их набралось человек десять — и ребята забрались в кузов грузовика, Коля ударил в свой барабан, отец гуднул в последний раз и направил машину к пустырю. Следом со звонким лаем помчался Жмурик. Он ничуть не обиделся, что его забыли посадить в кузов.
Сашина-Колина мама неожиданно запела старую задорную песенку:
И все, кто был в кузове, подхватили песню. Сердцам сделалось широко и весело. Даже прохожие, совсем чужие люди, оборачивались и с добрыми, теплыми улыбками смотрели на поющий грузовик.
На пустыре все дружно заработали лопатами. Широкие пласты дёрна складывали штабелем. Оголилась жирная чёрная земля. Ее нагребали в вёдра и ссыпали в грузовик. Все весело покрикивали что-то, шутили, смеялись и не заметили, как громадный кузов сделался полным.
— Стоп! — громко распорядился Карп Иванович. — Молодцы, работнички. Теперь — сверху дёрн…
Обратно ехали, рассевшись на зелёном травяном ковре, которым покрыли землю. И опять пели, и Коля выстукивал на барабане зовущий вперёд походный марш.
Приехав, Карп Иванович распорядился, чтобы мужчины сгружали дёрн и землю и укладывали в клумбы вокруг беседки. Женщинам он велел пойти готовить рассаду.
— А нам что делать? — спросила Татка.
— А среди вас разве нет ни мужчин, ни женщин? — удивился Карп Иванович.
— Нет, — сказал Коля, — мы еще просто дети.