Достаточно вспомнить дишь один случай в бытность работы Эммануила подмастерьем у Фредрика Блюма, когда последний взял его с собой на визит к королю Карлу XIV Юхану в Русерсбергский замок[10]. Вечно всем недовольный и капризный король (следствие слабого здоровья и скверного характера) выразил желание отныне наблюдать из окна своих покоев прибрежный город Сигтуну. Блюм растерялся и не нашел чем порадовать короля, зато Эммануил молниеносно сообразил нанять людей и срубить деревья, заслонявшие вид живописных руин монастырей Святого Пера, Святого Ларса и Святого Улофа. Предприимчивость и смекалка Нобеля были справедливо вознаграждены – по распоряжению короля 25 дукатов зазвенели в кармане пиджака Эммануила и вызвали очередную порцию ревности и ворчания Блюма: «Ни единого слова благодарности, невзирая на все приложенные мною усилия, не услышал я из рябых уст его».
Но обиды уходили в прошлое и быстро забывались, когда на светлую голову Эммануила как из рога изобилия один за другим сыпались проектировочные заказы, о которых уже было сказано выше. Нобель в одиночку работал над проектированием и капитальной перестройкой торгового дома «Якоб де Рон и сыновья» в самом центре Стокгольма. А самым известным, наиболее крупным его инженерным достижением и успешно выполненным заказом (из тех, что довелось выполнить до отъезда в Россию) стало строительство в шведской столице наплавного моста через пролив Скуру. В 1830 году Эммануил выиграл конкурс на реализацию этого сложного проекта и спустя два года мост был готов. В ходе работ им были использованы понтоны воздухонепроницаемых металлических и деревянных емкостей собственной разработки. За длительное время работы над наплывным мостом, а также другими проектами (например, изобретением скорострельного ружья) семейству пришлось переехать в более крупный, хоть и обветшалый дом. Он располагался все в том же рабочем районе Седермальм, и именно в нем в среду 27 июля 1831 года Андриетта Альселль родила второго из трех братьев – Людвига Эммануила.
Казалось бы, такое трудолюбие и рвение, такой фонтан технических идей, какой Эммануил щедро проливал во все стороны, должны были приносить ему огромный доход или хотя бы добрую славу; имя, которым можно разумно распоряжаться и капитализировать в последующие партнерские соглашения и проекты. Но, что парадоксально, существенной выгоды, а тем более обогащения «сапожнику без сапог» это не приносило. Периодически его преследовали обиженные заказчики и конкуренты, а также нараставшие, как снежный ком, долги. Видимо, потому, что он безудержно хватался за все и хотел объять необъятное, угодить всем и вся, что еще никому в этом мире не удавалось и вряд ли когда-нибудь удастся.
«В марте 1832 года Иммануил был вынужден передать право пользования участком на Лонгхольмене бургомистру в качестве гарантии по займу. Долги всё росли, и незадолго до Рождества несколько клиентов и работников, объединившись, потребовали объявить Иммануила Нобеля банкротом. Они призывали служителей закона арестовать Нобеля, поскольку ходили слухи, что он уехал из города и скрывается от кредиторов на другом острове в озере Меларен»[11]. Гневливые письма сорока семи (!) кредиторов в городской суд, вечная жизнь на чемоданах в арендованных домах, многократный срыв сроков сдачи в эксплуатацию то одного, то другого инженерного объекта, снова беременная Андриетта (сыновья-погодки рождались друг за другом) морально давили на кормильца семьи, одновременно все больше опустошая его карман.
Кульминацией бед и несчастий изобретателя стал жуткий пожар, вспыхнувший вместо новогодней елки в его (точнее, арендованном) доме в ночь с 31 декабря 1832 года на 1 января 1833-го, в результате чего все имущество семьи сгорело. Счастьем было уже то, что родителям с двумя сыновьями удалось спастись и остаться живыми. Двухэтажный особняк в Кнаперстаде со всеми многочисленными документами Эммануила (патентами, счетами, деньгами и облигациями), с вещами супругов, детскими игрушками, кухонной утварью и мебелью сгорел практически дотла, и пожар этот был виден всему городу. О нем на следующий день написали в газетах, а биографы Нобелей уже два столетия воссоздают и смакуют его во всех деталях и подробностях.
«Пожар в доме Нобеля разгорелся так мощно, что вскоре начал угрожать располагавшейся по соседству тюрьме. Заключенных срочно отправили на борьбу с пламенем. Некоторым пришлось изрядно потрудиться со шлангами. Другие получили приказ, несмотря на жар, выносить из дома все движимое имущество. <…> К вечеру пожарным все еще не удалось совладать с огнем. Жители Стокгольма, направлявшиеся на балы и новогодние спектакли, могли наблюдать огромное алое зарево, осветившее небо. Работы по тушению пожара продолжались почти до утра, после полуночи их слегка облегчил начавшийся снегопад. На следующий день подвели печальные итоги. Здание сгорело дотла, как и расположенный рядом склад тканей. Семья Нобель лишилась большей части нажитого и всех инструментов. Три больших портфеля с подробными чертежами Эммануила Нобеля также стали добычей пламени. Среди вещей, которые удалось спасти благодаря заключенным, были только сломанный чертежный стол, двуспальная кровать, дубовый диван с обивкой и “женский комод”»[12].
10
Русерсбергский замок (