— Вот когда нам надо будет, чтобы твои братья-северяне нас приняли за своих — тогда, пожалуйста, ты будешь командовать, как одеваться. Но сейчас нам надо обмануть коринфийцев. Людей, которые гиперборейцев в глаза не видели. Так что будь любезен, не учи меня!..
Вместо ответа киммериец лишь пожал широченными плечами. С наемницей, когда она в таком «вздернутом» настроении, спорить не хотелось.
…И вот Сьохиль и Сигерд оказались во владениях Стервятника.
Дом изнутри оказался именно таким, как и ожидал Конан: уж он-то неплохо знал все это воровское отродье и вкусы их изучил на славу. Богатство било напоказ, из кожи вон лезло, чтобы не остаться незамеченным. Мраморные полы, малахитом отделанные стены. Красное дерево, самшит. И золото, золото, золото… Стараясь вести себя как заправский дикарь, киммериец без стеснения пялился по сторонам, изображая восторг и изумление,— сам тем временем старательно примечая расположение комнат, помещения для стражи, возможные пути отхода.
Покои Тусцеллы оказались на втором этаже. В просторном зале на возвышении стояло кресло, почти трон, заваленное шкурами хищников. Шкуры валялись и на помосте, и рядом — львиные, тигриные, волчьи, леопардовые… Со стен скалились головы зверей, там же было развешано оружие — сабли, мечи, ятаганы…
Помимо «черного барона», в зале оказалось еще три человека — как видно, приближенные. Двое стражников, сопровождавшие гостей, застыли в дверях. Конан и Палома поклонились человеку на троне.
Вблизи Тусцелла показался еще более тощим, чем тогда, через окно; огненно-рыжие волосы и худосочная комплекция делали его похожим на живой факел. Волосы, впрочем, начали уже редеть и на висках сделались грязно-песочного цвета — ведь главарю бандитов было уже хорошо за сорок. Кожа, молочно-бледная, как у большинства рыжих, с возрастом загрубела, рубцы давних шрамов выделялись на лице уродливыми сизыми пятнами. Бледно-серые глаза смотрели вроде бы рассеянно, но одновременно ничего не упуская, и взгляд их был так по-змеиному неприятен, что даже Конан ощутил скверный холодок. Не зря этого парня прозвали Стервятником, понял он: как есть, падалыцик, который только и ждет своего часа, чтобы добить жертву
Как они и договаривались с Паломой, первой заговорила она. Конан, вообще, должен был подавать голос лишь в крайних случаях, разыгрывая роль туповатого мужа-охранника, который и по-коринфийски говорит-то с трудом.
— Почтенный господин,— с сильным северным акцентом начала наемница. Акцент, с удивлением отметил киммериец, был вполне правдоподобный. И когда только научилась?! — Мы — новички в вашем славном городе, но хотели бы остаться здесь навсегда. Однако нам ведомы законы, и мы хотим сделать все так, как принято в этой стране. Вот почему мы здесь, явились на поклон к человеку, которого называют самым могущественным в Коршене…
Так она продолжала еще довольно долго, безудержно льстя Тусцелле и его присным, которые слушали все эти славословия молча, не сводя с пришельцев глаз, так что под конец даже Палома занервничала под их свинцовыми взглядами.
Наконец один из подельщиков Стервятника перебил ее:
— Ты можешь прямо сказать, коза — чего тебе нужно-то?
Пренебрежительное обращение — ибо так называли воры только гулящих девок — явно взбесило Палому, но выказывать гнев было слишком опасно. Со всевозможным смирением она ответствовала, что хотела бы получить право открыть палатку гадальщицы на рыночной площади в квартале Поясок — и готова заплатить за эту честь положенную мзду.
— Готова, значит? — Тусцелла оживился впервые с начала разговора.— И сколько же ты готова заплатить?
— Два золотых сейчас, а потом по одному — каждую седмицу.— Расценки «барона» Палома знала хорошо и нарочно предложила чуть меньше, чтобы иметь возможность поторговаться.
— Пять золотых — сейчас. И по два — потом.
— Три сейчас. Потом — по полтора.
— Хм. Ну, пойдет.— Конан еще успел подумать, что что-то уж больно легко уступил Стервятник… как вдруг последовал новый вопрос.— Ну, а этот, муж твой, он сколько будет платить?
С деланным возмущением, «гадалка» вскинула руки, звеня браслетами.
— А ему-то с чего, помилуй меня Лухи! Он просто при мне, охранник…
— Охранник, говоришь?! — Тусцелла внезапно вскочил, спрыгнул со своего возвышения и, подбежав к Паломе, схватил ее за волосы.
— Отпусти! — взвизгнула та.— Я тебе не девица для развлечений! Слыхал когда-нибудь про Ордел Белой Руки? Или желаешь испытать на себе гнев великой Лухи?!
— Да я плевать хотел на всех богов и ведьм! Имел я их всех — как тебя отымею! — Ничуть не испугавшись угрозы, разбойник принялся грубо лапать девушку.