Всё это — опасности разного ранга. Например, не справиться с последней — это вовсе не позор, но может оказаться и поводом для хвалы. «Захлебнуться» — это не слишком большая неосторожность, обычно такая проза быстро устаревает. Поэтому я без тени смущения свидетельствую, что Стругацкие не устояли против соблазна и по-детски развлекались упоминаниями о наркотиках и об Афганистане, пародированием политической риторики, высмеиванием прессы, комсомола и бог знает чего еще. Не удержались они и от того, чтобы «похулиганить», вволю используя жаргонные выражения. Однако, если бы братья написали скучную повесть, а тем более такую, которая пытается поучать общество, но не сообщает ничего интересного, то это свидетельствовало бы, по крайней мере, о том, что при изменившихся условиях печати нашим авторам грозит тяжелый творческий кризис. В действительности «Отягощенных злом…», в отличие от многих других произведений Стругацких, нельзя прочесть «на одном дыхании».
Повесть, как и «Волны гасят ветер», формально была апокрифом из будущего, — на этот раз изданной в середине XXI века книгой Игоря К. Мытарина, в которой собраны два документа, снабженные авторским предисловием. Первый — это дневник Мытарина школьных лет, излагающий драматические события, произошедшие с 10 по 21 июля 2033 года. Молодой лицеист ассистировал в то время своему учителю — незаурядному педагогу, Георгию Анатольевичу Носову, принимавшему активное участие в этих событиях. Второй — это таинственная рукопись «ОЗ» восьмидесятых или девяностых годов двадцатого столетия, содержащая воспоминания Сергея Корнеевича Манохина. В начале июля 2033 Носов вручил ее Мытарину. В повести тексты документов чередуются. Мытарин «разделил» рукопись «ОЗ» на фрагменты в соответствии с тем, как он читал ее по несколько страниц тогда, в июле, и поместил эти фрагменты между записей дневника. Такая компоновка, как и личные качества Мытарина, должны провоцировать читателей XXI века (это значит: провоцируют нас) на поиск общего смысла в цепочках событий, изложенных в обоих документах. Иными словами: вымышленный Мытарин составил свою книгу так, как это некогда любили делать Стругацкие.
Оба документа — хотя и с диаметрально разных позиций — могли застать врасплох любителей Стругацких.
Рукопись Манохина продолжает традиции «Мастера и Маргариты», что, впрочем, уже было в советской фантастике восьмидесятых годов[105]. Работая над ней, братья обратились к религиозным и библейским мотивам, которых раньше не использовали. Жаждущий научного успеха астроном Манохин согласился служить сатане[106], который в поисках людей, знающих, «для чего они существуют на свете»{{9, 18}}, «Человека с большой буквы»{{9, 91}} посетил Советский Союз и в таинственном здании принимает чудовищные экземпляры фанатиков. Спутником Демиурга является таинственный Агасфер Лукич — апостол Иоанн и Вечный Жид одновременно (выступающий при этом в комедийном амплуа нэповского афериста), который под прикрытием должности страхового агента скупает «особые нематериальные субстанции, независимые от тела»{{9, 38}}, называемые также «религиозно-мифологическими представлениями, возникающими на основе олицетворения жизненных процессов организма»{{9, 39}}, то есть человеческие души в обмен на исполнение глубочайших желаний носителей этих субстанций.
Эта чисто условная, полная литературных аллюзий (Булгаков, Ильф и Петров, Гоголь и т. д.) фабула попросту дает Стругацким возможность создания сатирической галереи портретов убогих личностей, исповедующих априорные идеи, — портретов человеческих типов, распространенных в сегодняшней России. Например, внимания заслуживает пансионер Демиурга Марк Парасюхин — великоросс-антисемит в черном костюме, с портретом «святого Адольфа» в комнате{{9, 148}}. Его Стругацкие заставляют испытывать особенно компрометирующие приключения.
105
Например, популярна была повесть Владимира Орлова «Альтист Данилов» (1981). Ее высоко ценил Борис Стругацкий{{43}}. —
106
Это утверждение автора монографии прямо противоречит тексту повести, из которого следует, что Демиург — не сатана, а Иисус спустя 2000 лет после первого пришествия. —