— Сахиб, — обратился Ник к одному из рыбаков. — Когда откроют ворота города? Нам надо побыстрее попасть туда.
Тот оглядел мальчишку, но ответил нехотя, признав в нем белого:
— Как рассветёт. Это через час примерно.
До ворот можно было дойти за четверть часа, но дети не спешили. А Хелен заметила с беспокойством:
— Ник, я вчера укладывалась спать, и мне показалось, что в вещах кто-то копался. Я это обратила внимание ещё когда собиралась на берег, но внимания не обратила. А в лодке опять так показалось.
— Пропало что? — спросил брат без особого интереса.
— Вроде ничего, но странно и неприятно.
— Забудь. Раз ничего не пропало, то и горевать нечего. Есть охота, и я б ещё поспал хоть пару часов. Да нет возможности. Надо бы тебе одеться в мужской наряд, Хел. Так спокойнее было бы, но теперь поздно об этом думать.
— Я бы тоже поела. Да ещё рано и нигде ничего ещё не продают. На базар бы пойти. Наверняка кто-то уже продаёт. Спросить бы, где он.
Эта мысль понравилась Нику, и он скоро узнал, где базар. Народу там было ещё немного, но перекусить они сумели. Ник заранее приготовил несколько фанамов, которые и истратил на завтрак. Поели лепёшек с мясом утки на листе банана, умяли кусок рыбы, и купили два кокоса с соломинкой и обрубленной частью ореха.
— Как раз и ворота должны быть уже открыты, — проговорил Ник, довольный и отяжелевший. — Пошли, а то на нас уже поглядывают с подозрением. — Может, ещё риса с мясной подливкой поедим, а?
— Мне хватит, а ты можешь и риса поесть. Денег хватит у тебя?
Ник кивнул и купил горсть риса на свежем зелёном листе. Все ели руками, и это никого не удивляло, как и самих детей. Они привыкли к такому приёму пищи.
В городе они долго бродили, высматривали всё, знакомясь и примечая. Ближе к полудню опять перекусили, и Хелен сказала:
— Я уже устала бродить, Ник. Надо успеть найти пристанище, а то и до ночи не успеем. Где искать его?
— Теперь и будем заниматься этим делом. Кстати, тебе надо немного сменить имя. Твоё звучит слишком на английский лад. Теперь ты будешь Еленой. Это просто, верно?
Девочка согласилась, и они вышли из таверны.
— Ты прислушивайся к говору, Елена, — улыбался Ник, идя и поглядывая на хижины туземцев и дома португальцев. — Нам надо поскорее освоиться с этим.
Лишь часа за два до заката им посчастливилось найти небогатый дом, где хозяйка согласилась отдать им маленькую комнатку за фанам в день. Это довольно дорого, но больше искать сил не осталось.
Оставшись одни, брат с сестрой огляделись, а Хел заметила тихо:
— Я и не думала, что можно жить в такой комнате, Ник. Богатая женщина, наверное. И как она поняла тебя, когда ты договаривался?
— Относительно богатства я не уверен, Хел, здесь полно старых богачей, у которых почти ничего не осталось от прежних времён.
— А чего они обеднели? — не унималась Хелен, продолжая оглядывать комнату со старинной мебелью и даже двумя картинами на стенах.
— Мне об этом говорили ещё в Сурате. Считают, что португальцы так понадеялись на свои богатства, что перестали ими заниматься. Вот со временем у них оно и исчезло. Проели, прокутили, а делами не занимались. Остались теперь одни бывшие богатеи без средств, но с гордостью.
— И эта бабушка такая же?
— Не знаю, но уверен, что именно так. Мы будем искать новое жилище. Подешевле, а то долго так нам не протянуть. — Ник важно смотрел на сестру, словно отец или взрослый человек. — Хел, ты не забыла, где у нас зарыт клад отца?
— Нет, что ты! Как можно. А разве ты его не взял сюда?
— Взял, но далеко не весь. Бо́льшую часть оставил. Я боялся, что могут ограбить. Потому и тебе посоветовал всё зашить и положить в обувь. Всё сохранила? Посмотри, но не вытаскивай. Нам пока хватит того, что у меня.
Хелен торжественно показала свои схоронки и всё вернула назад. Она была горда таким важным заданием, которое она выполнила.
Прошла почти неделя, пока брат с сестрой искали дешёвую комнату. Нашли.
— Но почему вы предпочли другую комнату? — спросила хозяйка с видом недовольным и даже гневным.
— Донна Луиза, — поклонился Ник, подбирая слова, но нещадно их коверкая, — у нас мало средств, а ваша комната стоит в три раза дороже того, что мы нашли. Простите, но мы должны переселиться.
Женщина строго посмотрела на детей, вздохнула и проговорила примирительно, и даже с улыбкой:
— Надо бы сразу сказать, дети. Если только в этом дело, что ж, я готова и с вас брать столько, сколько вы платили бы за другую комнату.
Брат с сестрой переглянулись. Хелен глазами просила согласиться.
— А это не будет слишком накладно для вас, донна Луиза? — наконец спросил Николас, виновато глядя на хозяйку.
— Будет, но, признаюсь, мне хотелось бы вас оставить. Вы мне понравились. Особенно ваша сестра. Она напоминает мою внучку. Она утонула в море три года назад во время стычки с голландцами. То были почти пираты. Боже, как я их ненавижу! И англичан тоже! Прости мне, Господи!
— Мы тоже сбежали от англичан, донна. Они сильно нам насолили, можно сказать, ограбили, и мы вынуждены были долгое время нищенствовать.
— Как же вам удалось выкарабкаться, мои хорошие?
— Друг отца вернулся и заплатил нам немного, что просил отец нам передать перед смертью, — врал Ник, и не краснел, уже привыкнув к этому.
— Не думаю, что денег у вас много. Как вы собираетесь жить дальше? Мне даже страшно становится, думая про такое.
— Я ведь скоро вырасту, донна Луиза, и обязательно найду себе работу. Папа приказал заботиться о сестре, и я это выполню. Вот лишь с языком поправлю свои дела и примусь за дело.
— Стало быть, вы остаётесь, дети мои?
— Да, донна. Сестре здесь очень нравится, а в другом месте намного хуже.
— Тогда не извольте беспокоиться. Живите, и мне будет не так одиноко. У меня все родственники остались в Португалии, а здесь все умерли, — в голосе пожилой женщины слышались грусть и безысходность.
— Не поехать ли вам в Португалию, донна? — попробовал высказать своё участие Ник. — Всё ж с родными жить было бы легче.
— Для такого переезда нужны большие деньги. А где их взять? Продам дом, на что жить стану там? Здесь я привыкла, устроена немного, а до смерти не так уж и далеко. Я ведь здесь уже почти двадцать лет. Мало кто смог столько выдержать в этом городе. Всякого насмотрелась.
Ник, расставшись с хозяйкой, спросил у сестры:
— Тебе нравится наша хозяйка?
— Ага! Мне она кажется доброй. Побыстрее бы научиться языку. А то я почти ничего не понимаю из того, что она говорит.
— Немного поживём тут, и я отправлюсь обратно в Сурат за деньгами. Лишь бы мы тут прижились. — Ник критически оглядел сестру. — И тебе надо накупить вещей, у тебя должен быть приличный вид. Эта сеньора имеет тут много знакомых, и я попытаюсь намекнуть ей, что не прочь бы и нам войти в то общество. Надо же искать пути в жизни. Особенно тебе.
— Почему мне, Ник?
— Я ведь почти мужчина, и мне легче устроиться в жизни. А тебе без замужества никак нельзя. А как это совершить без знакомств и связей? Поняла?
— Я ещё маленькая, — как-то загадочно молвила девочка и опустила голову.
— Тебе скоро одиннадцать и вполне может кто-то посмотреть на тебя, как на возможную супругу, — Ник сам смутился и даже покраснел, а Хелен и вовсе зарделась и отвернулась.
Оба почувствовали себя неловко. А потом, в комнате, где они поселились, им стало неловко раздеваться при свете. И с этих пор они это делали только в темноте, когда тушили лампаду или лучину. Свечей донна Луиза им не давала. Лишняя роскошь в доме не приветствовалась.