— К делу, Славек. Где суть?
— В песок[69]. И вот посчитай теперь, сколько человек принимало участие в операции. Два вора, два убийцы, дедок в мерседесе и «владелец» машины, еще два водителя, которые столкнулись. В сумме — восемь. Скорее всего, кто-то всем этим командовал, кто-то планировал, кто-то за нами следил и подал сигнал по радио, что мы едем, и что должна случиться «авария». Это дает нам, как минимум, одиннадцать человек. Кто себе может такое позволить? Если это банда, тогда, каковая цель их действий?
Мариола пожала плечами.
— Просто, им не удалось.
— Если они хотели меня убить, — продолжал Сташевский, — легче было бы выстрелить из 38-ки. Можно отсыпать чуточку пороха, и грохот уже не будет такой сильный.
— Полицейского они убить не могли, это же такая буча поднялась бы в прессе…
Славек рассмеялся.
— Именно! — А потом, подумав, прибавил: — Погоди. В каком-то смысле, ты права. Все следы ведут в управление.
— Господи! Какие же?
— И Грюневальд, и я оставили на видном месте маршрут поездки. Достаточно глянуть, и ты уже знаешь, где расставить ловушку.
— А не было бы легче просто следить за тобой?
— А вот это, как раз, след номер два. Во-первых, обо мне знают, что я сцапал множество бандюг. Трижды получал награду, как лучший офицер. Эти уроды постепенно выходят из тюряги, могут и мстить. В связи с этим, всякий раз на работу я еду по другому маршруту. Никаких постоянных привычек у меня нет…
— Кроме водки, — перебила его Мариола.
— Ой, перестань! Я же сказал, что с завтрашнего дня завязываю. — Славек резко съехал на правую полосу, свернул на боковую улочку, затем опять выехал на основную, но уже не столь забитую машинами. — И, возвращаясь к делу. Вторым следом является тот факт, что всякий раз после убийства полицейского в его родном управлении проводят внутреннюю проверку. И весьма тщательную.
— Думаешь, кому-то этого сильно не хочется?
— Да. Он предпочитает, чтобы это был взрыв, где делом, в основном, занимаются уже ученые эксперты, а не мусора. Или самоубийство. Тогда истинный убийца остается вне подозрений.
Мариола закусила губу. Задумавшись, она открыла бардачок и вынула пачку сигарет. Прикурила сразу две — для себя и для Славека.
— Боже, — шепнула она, видя, что Сташевский сворачивает на площадь Нанкера. — Ты же не едешь — ТУДА?!
— Почему же, еду. — Место для стоянки Славек нашел без особого труда. Это было единственное место в самом центре, где еще удавалось найти какое-то местечко для парковки, если не считать специализированных надземных или подземных стоянок.
Мариола вышла в подавленном настроении. Сташевский пытался ее успокоить.
— Милая, сегодня нам никто никакой гадости не давал, а я хочу только оглядеться. Разик гляну, и выходим. ОК?
У Мариолы по спине ползали мурашки. Предчувствие, хотя она и не была полицейским, редко подводило ее. Славек называл это женским шестым чувством. Он частенько пользовался ее советами, а точнее — внушениями. У него предчувствий никогда не случалось. Он был человеком до мозга костей рациональным, который не верил ничему, кроме фактов и собственным размышлениям. Его успехи, помимо тяжелой работы, были плодами нонконформизма, ума и какой-то невероятной, выборочной памяти. В связи с этим, он не был систематичным. В управлении его называли «графом Сташевским». Он мог не приходить на оперативки, а то и вообще не появляться на работе. Постоянные присутственные часы — как он их называл — были для него головной болью. Всегда он был недовольным, всегда у него было собственное мнение. А поскольку при этом его действия оказывались по-настоящему эффективными, он колол глаза тем, кто «носили портфель» за комендантом, что было их самым важным достижением.
Сташевский с Мариолой прошли во внутренний дворик. Вид, который успокоил даже Мариолу. Пышные клумбы, старый колодец, отовсюду гладят окна окружающих зданий, и все это залито ярким солнцем. И как тут размышлять о духах, сверхъестественных явлениях или какой-то секте? Ведь все это глупости. Все здесь казалось совершенно нормальным. Правда, Мариолу удивила маленькая площадь. Она представляла, что площадка будет намного большей. Опять же — она не могла поверить, что Мищук и остальные взрывались именно здесь. Вместе со Славеком она присела на бордюре, окружавшем одну из клумб. Сташевский закурил очередную сигарету. Как-то раз он спросил у одной своей знакомой: «Есть ли какая-то вредная привычка, которой у меня нет?» Та, после длительных размышлений, ответила: «Ты не колешься!»
69
В оригинале ссылка на какой-то не известный переводчику анекдот. Заменим его на известный. —