— Ладно, не тяни резину. — Сташевский уселся под стенкой прямо на полу коридора. Он давно уже перестал беспокоиться тем, что могут подумать соседи, словно кто-то из соседей мог появиться в коридоре в тринадцать минут четвертого утра. Его вообще перестало беспокоить, что думают люди о нем самом и его поведении. Как-то раз, на спор, он припарковал гражданский автомобиль прямо на ступенях воеводского учреждения. Вместе с коллегой они сидели рядом и наблюдали. Спешащие по своим делам люди старательно обходили машину. Комментариев — ноль. «Раз здесь стоит, значит, на это имеется причина». В другой раз возвращался хорошо подшофе с какой-то вечеринки. Ни одного общественного туалета поблизости, все забегаловки далеко, а ему было нужно. И он опорожнился в десятке метров от забитой людьми трамвайной остановки. И снова никто не обратил внимания. Словно бы он, спустив штаны, сделался прозрачным. С тех пор сидение на полу уже не было чем-то необычным. А стиральная машина у него была замечательная. — Ты что-то нашел?
— Да. Похоже, от твоего заговора ничего не осталось.
— Боже. Неужто мне только казалось, будто бы на Кохановского уводили мерс?
— Нет. Только во всем этом ничего подозрительного нет. Всего-навсего, два дебила гнались друг за другом по 4-полоске и столкнулись.
— И потому не сообщили в полицию?
— Именно. К тому же, оба были пьяными. Это братья. Стащили разбитые машины в боковую улочку и смылись, чтобы протрезветь. Я расспрашивал соседей, на следующий день приехала дорожная помощь.
— А все остальное?
— Тоже чистая проза. Хозяин мерседеса — мелкий дилер автомобильных запчастей. Новых, заводских. Ну, ты понимаешь, каких новых: тех, которые выпали из грузовика во время перевозки, но не разбились. — Гофман тихонько рассмеялся. — Так вот, другой вор, которому первый наступил на мозоль, приказал своим бандюганам свалить тот мерс в Одру в рамках исправления взаимных отношений, — съязвил он. — Так что, ничего таинственного тут нет.
— А смерть этих бандюганов?
— То есть, как? — Гофман был явно изумлен.
— Что: как? — не понял Сташевский.
— Ну… за то я вообще не брался. Ведь это же ты вел дело по тому типу.
— Господи! — Организм Сташевского в три часа ночи действовал не самым лучшим образом. — Напомни-ка мне.
— Ты что, с ума сошел? Ведь это же ты закрыл следствие по палачу с воздушкой. Не помнишь?
Сташевский закурил и теперь лениво выдувал дым. Что-то на самой границе сознания начало светать. Блин, но чтобы такая амнезия? Хорошо еще, что бросил пить. В себя он пришел только спустя какое-то время.
— Ладно. Спасибо за помощь.
— Все путем. Только не бухай так.
— Я уже совсем не пью.
— Ну, конечно. — Гофман вздохнул. — До завтра.
— Пока. Честное слово, спасибо.
Он не знал, как долго сидел, опершись о стенку коридора, прикуривая одну сигарету от другой. Действительно ли он мог быть настолько ужравшимся, что завершил дело и теперь мало чего помнил? Ходил, разговаривал с людьми, что-то устраивал, и все это в одном алкогольном угаре? Блиииин!
Он не имел понятия, с чего начать. Он вел следствие, но у него до сих пор не было подозреваемых. Ни одного. У него не было никого, кого можно было бы связать с этим делом. Славек задумался. Никого? На самом деле?
Он тяжело поднялся на ноги и глянул на часы.
Тринадцать минут пятого утра.
Славек выпил две банки «Ред Булл»[84] из холодильника. Напиток несколько отрезвил его, хотя голова продолжала шататься от недосыпа. Сташевский включил ноутбук. Ожидая сигнала готовности операционной системы, он стукнул по крупному выключателю стационарного компьютера, стоящего под письменным столом. Затем свистнул экспрессо-автомату, чтобы тот заварил еще одну чашку кофе. Чертовски дорогое устройство тоже понимало людской язык. Зато оно, в отличие от Мариолы, не злилось, которая, разбуженная свистом, выступала с постели заспанным голосом.
— А что, не мог потрудиться и включить его вручную? — заорала девушка.
— Нет.
Тогда она вытащила из-под кровати игрушку, штурмовую винтовку, airsoftgun[85], изображавшую собой американскую М-16. Они обожали играться ею на полигоне в хорошую погоду. Сташевский слышал, как Мариола перезаряжает. А потом — «пуфф». Девушка выстрелила из спальни через открытую дверь, не видя силуэта на кресле, в стенку за его спиной, рассчитывая на рикошет. Пластмассовый шарик упал на клавиатуре ноутбука.
— Попала?
— Нет.
Он закурил и залогинился на сервере управления. Ему были нужны исключительно официальные сигнатуры, поскольку это было его собственное следствие. Все заметки и материалы имелись на собственном, стационарном компьютере. Безопасном, поскольку к Сети не подключенном. Он быстро копировал данные с ноутбука. Затем перенес их на USB. Теперь все было под рукой. Боже… Он представил себе Грюневальда и Кугера, прогуливающихся по прекрасным улочкам Бреслау, обсуждающих это дело в ресторанах или пивных, и едущих на дело на извозчике. Видел он и Мищука с Васяком, пробирающихся через развалины с автоматами в руках. А он вел то же самое дело, сидя дома. Все у него было под клавишами.