— Я много чему научился, — кивнул Мищук. — Ну да ладно. Давайте перейдем к делу.
Они сидели в «Новокаине»[94] на Рынке. Гофман заказал какой-то невообразимый салат с тунцом; Сташевский цедил тоник, но без джина. Только с лимоном На стенах висели картины. Говоря по правде, это были только позолоченные, украшенные рамы, прячущие корпуса плазменных панелей, на которые выводились произведения искусства и другая фигня. Произведения искусства были классные, фигня, в особенности, парасексуальная, скорее всего, нет.
— Когда ты сориентировался, что разговариваешь сам с собой? — спросил Гофман, отодвигая тарелку.
— А холера его знает. Ты ничего не видел на мониторах, а он, казалось, знал все. Я думал, что он мне что-нибудь скажет.
— И сказал?
— А к чему вы, собственно говоря, ведете? — спросил Сташевский.
Мищук еще раз потянул из бутылки.
— Мне хотелось бы услышать от вас, к чему вы пришли. — Он задумался. — Хотя, и не должен. Могу вам это рассказать.
— Что рассказать?
— Результаты вашего следствия.
— Вы знаете все? Обо всей Вселенной?
— Да.
— Тогда, пожалуйста, скажите, как называли меня родители, когда я был маленьким?
Мищук даже не глянул в сторону.
— Они звали вас «Кайя».
— Как звали мою первую девушку?
— Бася. Не знаю, зачем вы потом отыгрывались на ней. Шрамы на сердце мужчины от ран, нанесенных бросившими его женщинами, красоты вовсе не портят, но…
Сташевский грубо перебил его. Он перегнулся через спинку лавки и вырвал горсть травы. Не глядя на ладонь, он подсунул ее Мищуку.
— Сколько травинок я держу в руке? — спросил он с вызовом. — Прошу прощения за подобный вопрос. Но, раз уж вы всеведущий…
— Да кому оно надо, травинки считать?
— Ты не знаешь? — Сташевский вдруг отказался от обращения на «вы». — А чему равен корень шестой степени из шести миллиардов двухсот трех миллионов семисот пятнадцати тысяч восьмисот девятнадцати, умноженный на три в двадцать четвертой степени?
Мищук только махнул рукой.
— Не знаешь, так? Что-то твое всеведение после смерти лажает.
Мищук расхохотался.
— А к чему ты это ведешь? — Он тоже перешел на «ты».
— А к тому, что ты, похоже, ты знаешь все, кроме того, чего не знаю я. У меня создается такое впечатление, что, разговаривая с тобой, я разговариваю сам с собой. Такой вот монолог, расписанный на двух исполнителей.
Мищук вытащил из кармана пачку «плейерс» и газету. Оторвал от первого листка кусок величиной с ладонь, размял сигарету. Табак свернул в оторванный фрагмент, сунул в рот и закурил. По сторонам разошелся едкий дым, в основном, по причине толстой, некачественной бумаги.
— Так оно покрепче, — объяснил Мищук и подал газету Сташевскому.
Тот прочитал название: «Пионер». Оно ему ничего не говорило. Он отметил лишь то, что издание было напечатано в 1945 году, во Вроцлаве. Славек просмотрел несколько заметок. Какой-то читатель жаловался, что выселенные из-за Буга переселенцы разводят в жилищах домашних животных. Кто-то держал в ванной корову, другой, в комнате — двух лошадей, а в подвале — свиней. Похоже, что явление было распространенным.
Мищук глянул ему через плечо.
— А чего удивляться? — прокомментировал он заметку. — Так же легче уследить. Зачем мародерам на чужой беде жиреть.
Из другого кармана он вынул еще «Нижнесилезский Вперед». Редакторская статья сообщала о первом представлении во Вроцлавской Опере. Это была «Галька»[95] в режиссуре Станислава Драбика с Францишкой Плятувной в главной роли. Наполовину приватное предприятие, с обнаруженными декорациями и тирольскими костюмами, быстренько переделанными в гуральские[96]. Немецкий балетмейстер учил немецких танцоров полонезу и мазурке. Спонсировала все представление Красная Армия.
— Об этом ты знал?
— Нет. Сташевский оперся подбородком на руку. — Но я знаю, что ты хочешь сказать. Ведь я же мог обо всем этом слышать, потом забыл, а сейчас извлек из собственного подсознания.
Мищук только рукой махнул. Сташевский поднес часы ко рту.
— Гофман, задай такой вопрос, на который я не могу знать ответ.
— Мммм… — услышал он в ухе. — О чем я сейчас думаю?
— Это, как раз, я знаю. Про задницы!
— Ладно, назови номер дела, которое я как раз сейчас веду.
Славек передал вопрос Мищуку. Тот зыркнул в бок.
— КВ дробь чего-то там и чего-то там дробь ноль шесть.
94
«Новокаин» — местечко в старинном, отреставрированном доме, в самом сердце вроцлавского Рынка, в месте схождения старинной части города и Соляной Площади. Интерьер ресторана — стилизованные под барокко и межвоенный период стулья и диваны, дерево и бронза, теплые оттенки «бордо» и покрытое патиной золото.
95
Опера Станислава Монюшко в 4-х действиях; либретто В. Вольского по его же поэме «Гальшка» и драматической картине К. Вуйцицкого «Горянка». Первая постановка — любительскими силами: Прага, 1848 год, под управлением чешского композитора Бердржиха Сметаны. Варшавская премьера состоялась 1 января 1858 года, которая прошла с триумфом. Современники восприняли «Гальку» как рождение польской национальной оперы. —
96
В Польше гуралями (gorale) называют горцев. У них свой, трудно понятный акцент. Про них ходит масса анекдотов, как у нас про чукчей —