Бывший поручик рассчитывал, что красноармейцев поведут через лес. Там он смог бы, убив нескольких автоматчиков, спровоцировать панику среди немцев и дать возможность пленным скрыться в чаще. Крутицын, будучи отличным стрелком, даже не сомневался, что успеет завалить как минимум двух. Он прекрасно сознавал всю рискованность своего замысла, не дававшего к тому же никакой гарантии спасения именно Хохлатова, но выбора у счетовода не было.
Тем временем конвоиры, не дойдя до леса нескольких сот метров, неожиданно для Крутицына повернули красноармейцев прямо в поле. Ему ничего не оставалось, как, добежав до опушки, пробираться под прикрытием кустов и деревьев за колонной. Вскоре они достигли конечного пункта следования: большого, огороженного колючей проволокой участка. Имелись даже ворота. Рядом под присмотром автоматчиков с собаками строили вышки и барак для охраны какие-то гражданские – видимо, согнанные с окрестных сел местные жители. «Быстро немцы подсуетились, – горько усмехнулся Крутицын. – Одно слово – Европа». Пленных завели внутрь ограждения и закрыли ворота…
18
Еще не зная зачем, Крутицын решил вернуться к дороге. Устроившись в придорожных кустах и рассеянно глядя на проносящиеся на восток мотоциклетки и грузовики, он стал думать, что делать. Этот извечный русский вопрос занимал сейчас все мысли бывшего поручика, ибо от правильности выбранного ответа зависела не только его собственная жизнь, но и жизнь Димы Хохлатова.
Задумавшись, Сергей Евграфович не сразу обратил внимание на легковую машину, вдруг остановившуюся на обочине. Из машины выскочил тучный офицер и быстрым шагом направился в сторону придорожных кустов, совсем рядом с тем местом, где прятался Крутицын. Глядя на спешащего по нужде немца, счетовод решил, что судьба, возможно, дает ему шанс. «Самое главное – кровью мундир не попортить. Прости, Господи!» – подумал он, быстро обматывая носовым платком рукоятку именного револьвера.
Шофер с тяжелой от постоянного недосыпа головой, воспользовавшись минуткой, сразу же прижался лбом к жесткому ободу руля и за ровным урчанием мотора не услышал ни вскрика своего шефа, ни треска потревоженных кустов. К тому же по дороге в этот самый момент загрохотали танки. Они подняли такой столб пыли, что скрыли от глаз и дорогу, и придорожные кусты.
Пистолетное дуло, больно надавившее на живот чуть повыше ременной бляхи, и фраза: «Вы будете геройствовать или предпочитаете вернуться домой?», вежливо произнесенная с едва уловимым акцентом, застали шофера врасплох. Он с шумом заглотнул воздух, закашлялся и стал таким синюшно-бордовым, что Крутицыну даже пришлось постучать несчастного по спине, чтобы привести в чувство.
Немец оказался понятливым и, испуганно кося в отливающие сталью васильковые глаза, без раздумий выбрал второй вариант – геройствовать ему как-то не хотелось.
– На всякий случай, предупреждаю: стреляю без промаха – прошу поверить на слово. И если попытаетесь делать глупости – пристрелю. По крайней мере, первую пулю получите вы – это я как офицер русской армии обещаю наверняка, – задушевно и даже как-то интимно сказал Крутицын, наклонившись к пунцовеющему уху немца.
Со стороны казалось, что штабной офицер о чем-то мило беседует со своим шофером, демократично пересев к нему на переднее сиденье. Деморализовав противника, счетовод быстро изложил немцу, что от того требуется, пообещав сохранить жизнь, если все пройдет гладко.
В шестом часу пополудни, когда звуки дня стали чуть спокойней, мягче и недалекий уже вечер начал потихоньку копиться в оврагах и лесах, к воротам временного лагеря для военнопленных подъехала штабная машина. Не заглушая мотора, первым из нее выскочил шофер с совершенно бескровным лицом и остекленевшим взглядом. «Наверное, нагоняй от начальства получил», – подумал обер-лейтенант, начальник лагерной охраны, и сам отчего-то заволновался.
Шофер проворно распахнул заднюю дверцу, и из кабины вначале неторопливо высунулся длинный щегольской сапог, а вслед за ним, блеснув серебряными шнурами на погонах и лакированным козырьком фуражки, вылез и сам офицер. «Майор. Штабная крыса… И чего его принесло?» – с тревогой подумал начальник охраны, скорым шагом направляясь к нежданному гостю. Тем временем майор – правая рука с небрежным видом опущена в карман галифе, – что-то быстро сказав тут же последовавшему за ним шоферу, двинулся навстречу обер-лейтенанту.