- Полтора миллиона, я не могу опуститься ниже, - ещё раз обвел присутствующих хмурым прощальным взглядом аукционист. Драматически медленно, словно рука палача с топором, взмыла ввысь его длань с деревянным молотком.
Еще мгновение - и шедевр Айвазовского, топ-лот «Вайта», останется непроданным. Вечный позор и кошмар аукционного дома.
И тут в ряду работников с телефонами возникло смятение.
- Я торгуюсь, - звонко, на весь зал прокукарекал голос девушки, оповещающий о воле её невидимого клиента.
Молоток застыл в воздухе; рука, держащая его, чуть вздрогнула и слегка опустилась, продолжая тем не менее висеть над залом грозным последним предупреждением.
- Не ошибитесь, господа, - мгновенно просветлев, теперь уже самодовольно оповестил зал человек с молоточком, - я продаю тринадцатый лот, работу Айвазовского «Возвращение брига «Меркурий» за полтора миллиона фунтов.
Волшебный молоточек снова взметнулся ввысь. И тут зал словно взорвался.
- Миллион шестьсот, миллион семьсот, два миллиона, два миллиона пятьсот… - не успевал анонсировать счастливый раскрасневшийся аукционист, словно флюгер, мгновенно разворачиваясь всем телом в сторону каждого торговавшегося.
В борьбу включились ещё три человека в зале. Невидимый миру властелин судеб на телефоне больше не вступал.
Наконец в зале возникла пауза, словно внезапно налетевший ветер так же внезапно иссяк.
- Дамы и господа, три миллиона сто тысяч фунтов за картину Айвазовского, лот тринадцать. Кто-то хочет дать больше?
Публика ошарашенно безмолвствовала.
- Продаю за три миллиона сто тысяч фунтов, - наконец объявил гордый аукционист. И посмотрел на девушку с заветной трубкой.
Зал повернулся за его взглядом.
Сотрудница молчала, что-то напряженно выслушивая.
- Три миллиона пятьсот, - вдруг разразился её голос. Зал ахнул.
- Три миллиона пятьсот тысяч, - повторил аукционист и обвел победным взглядом аудиторию. - Картина Айвазовского «Возвращение брига «Меркурий» уходит за три с половиной миллиона фунтов… не вам, сэр, - кивнул он сидящему в зале проигравшему конкуренту. - Я продаю лот тринадцать за три с половиной миллиона фунтов покупателю на телефоне.
Долгожданной грозой разразился удар молотка.
Зрители пришли в себя и зааплодировали.
Пытаясь стать невидимой, Александра быстро покинула зал. Внезапно ей страшно захотелось махнуть на все рукой, остановить первый попавшийся кеб и уехать далеко-далеко - или хотя бы дойти до Лестер-сквер, где с утра до вечера шатаются праздные туристы, в кинотеатрах крутят дурацкие фильмы и в маленькой итальянской кафешке вот уже шестнадцать лет подают прекрасный эспрессо, где за каждым углом притаился гей-бар или, на худой конец, порно-салон и где раньше была такая замечательная швейцарская забегаловка с фондю и толстыми блинами. Но - нельзя. Надо было возвращаться к себе - и «встречаться лицом к лицу с музыкой», как говорят англичане…
Сидя в своём крохотном офисе, Александра с нетерпением считала минуты, когда наконец можно будет закрыть пустынные выставочные залы и сосредоточиться на накопившихся неотложных делах. Раньше двенадцати уйти домой она сегодня не планировала.
Видимых причин для беспокойства у неё не было - интерес к аукциону был значительный, и, что важно, пришло не только множество заявок на участие в торгах по телефону, но и заочные биды, то есть подтверждения покупки лотов по минимальной цене. Александра разобрала почту, прибавила ещё с десяток счётов к злополучной стопке, распределила телефонные заявки по сотрудникам, составила дюжину отчетов по состоянию сохранности картин по запросам клиентов и занялась наконец прослушиванием сообщений, в большинстве из которых её просили срочно перезвонить. Их оказалось около пятидесяти, и ей пришлось отсортировывать журналистов от клиентов. Всем позвонить сегодня она, конечно же, не успевала, ведь надо было ещё проверить бухгалтерию, убедиться в безотказной работе программного обеспечения для онлайновых торгов, ответить на нелепые вопросы взявшейся их транслировать фирмы, чей представитель уже битый час топтался в залах, проверить регистрацию завтрашних участников, убедиться, что аукционная книга в порядке и что все заочные и телефонные заявки в неё включены, наказать носильщика, который каким-то образом грохнул стекло на рисунке Чехонина, - слава богу, бумага не пострадала… К тому же, как на грех, на ресепшене скандалила какая-то дама, утверждая, что картина современного художника Алешечкина, выставленная на завтрашние торги, была у неё украдена в 1989 году при переезде из Германии в Израиль. При этом никаких документов, подтверждающих владение работой или факт кражи двадцатилетней давности, у неё не было.