Шами и София в красном платье, усыпанном маленькими драгоценными звездочками, возглавили пешую процессию. За ними шли Фазар и Арайя, которая вцепилась в своего будущего мужа так, будто от него зависела ее жизнь. Далее следовали гости, шумные, хохочущие, многие уже изрядно пьяные. Они вошли в огромный круглый зал, освещенный одними свечами и факелами. Окон не было, вместо них были сводчатые арки для выхода на широкую открытую террасу, из которой были видны подъездные центральные аллеи дворца. На потолке ютились миллионы мелких осколков зеркальной пыли, перемешанных с мелкими полудрагоценными камнями. Это создавало реальную картину небесного свечения, от которого перехватывало дыхание. По кругу в несколько рядов стояли резные кресла и маленькие столики с напитками, сладостями и фруктами. Возле центральной резной арки располагался живой оркестр, который уже играл какую-то чудесную мелодию. И она оказалась настолько живительной, красивой и проникновенной, что Ари смогла найти в себе силы выйти в центр зала под руку с женихом и начать тихий вальс. Музыка звучала громче и громче и вдруг Арайя услышала чудесный женский голос, которой вдруг зазвучал вместе с мелодией. Все исчезло. Исчезли любопытные лица, впивающиеся, словно коршуны в каждую ее черту, пропали смердящие взгляды, простреливающие ее насквозь. Эта музыка летела через ее сердце, заставляя Ари кружиться с Фазаром где-то очень далеко от этого неприятного места. Интенсивность песни нарастала, и ее красота заставила слезы заструиться по щекам Ари. Фазар был настолько потрясен ее страстью, с которой она отдавалась этому танцу, что он тоже забыл обо всем на свете, и они пришли в себя лишь от громких аплодисментов, шквалом выбивших их из волшебного ощущения танца. Ари смотрела в глаза Фазару, пламенная и чистая. Ее взгляд полон слез счастья, тело дышит любовью, вздымая разогревшуюся грудь. Фазар не мог оторвать от нее своего внимания. Она была необычна, не такая. Он никак не мог ее распознать. В ней было что-то такое, что никак не вписывалось в рамки его представлений о жизни. Конечно, она выросла в Храме, вся ее жизнь была посвящена Богу, но она не была похожа на тех воздушных и эфемерных жриц, которых он видел ранее. В ней была страсть, страсть к жизни, она должна была жить полноценной жизнью, жизнью, которая казалась ему нормальной. И он собирался подарить ей ее. Она родит ему наследников, станет хозяйкой его государства. Фазар пылал вместе с ней. Им казалось, что счастье будет всегда, оно захватило их целиком, не давая даже толком разобраться в его причине. Мыслей почти не было, было просто страстное желание кричать на весь мир, что эта жизнь огромный подарок небес. Они не видели, что глаза Шами были полны слез радости, и София светилась, словно пурпурный цветок. Заиграла еще одна мелодия и мужчины начали выводить дам в центр зала. Лиловые и изумрудные, каштановые и золотые, платья дам смешивались в единую палитру, разрисовывая комнату в интересный пестрый орнамент. Под атмосферу общего счастья Фазар незаметно потянул Арайю в сторону ночного сада. Он был уже пьян от вина, а Ари от нахлынувших чувств. Они были молоды, Ари — абсолютно нетронута жизнью, Фазар — повидавший многое, но, не углубляясь в причины и следствия, оба глупы и неопытны, они стояли под диском ночной Селены. Не замечая ее, не замечая ничего вокруг, они были эгоистичны, как все молодые влюбленные. Влюбленные в свою страсть, в то, что для них могло называться любовью, упоенные самой жизнью, которая открывала для них новую дорогу неожиданного опыта, который казался слишком сладким, чтобы поверить в то, что это когда-либо может измениться. Их взгляды переплелись, лица потянулись друг к другу, заставляя соприкоснуться тонкой кожей юных пухлых губ, напитываясь дыханием того, кто вызвал весь этот очаровательный трепет. Арайя вспыхнула и резко подлетела выше своей головы. Испугавшись, она открыла глаза. Она все еще стояла на балконе в объятиях своего жениха, который разгорался от их поцелуя, крепче прижимая ее тело к своему. Ари снова закрыла глаза и вновь ощутила себя парящей над своей головой.
— Так верно и бывает, — подумалось ей. Она ведь не знала, как это должно быть. Фазар сжимал ее крепко, она не сопротивлялась, вся разрываемая на части новыми ощущениями тела. Он был так горяч, от него исходила энергия тонкого раскаленного электричества, которая была агрессивна, вторгалась в ее поля, лишая девственности ее внутреннюю чистоту. Девушка, сама не понимая того, что своей искренней отдачей и природной страстностью в сочетании с искренностью разожгла в Фазаре невиданную ранее страсть не осознавала, к чему это может привести.