— Мама, — крикнул он в ужасе. Демид был уже рядом. Какая-та белая ткань была тут же обмотана вокруг ее шеи, Демид усадил ее, пребывающую в каком-то бессознательном состоянии на свою лошадь, и немедленно вскочил на нее сам.
— Леон, — крикнул он уезжая. — Отправь свою армию домой, а сам будь нашим гостем.
Леон стоял окаменевший, прибитый своим горем, от страха вновь потерять свою мать. Казалось, этот могучий воин был разбит тем оружием, которого он не знал в бою ранее.
— Мой король, — обратился к нему командующий армией, какой ваш приказ?
— Отправляйтесь домой, — резко сказал Леон, и устройте похороны короля.
— Да, сир.
— И скажите, Фелине, что ее мать жива. Всегда любила нас, и скоро я привезу ее домой.
— Хорошо, мой король, — сказал главнокомандующий и немедленно отправился исполнять приказ.
Леон стоял растерянный, и вдруг поднял глаза к небу. Солнышко уже поднялось над горизонтом, возвещая о начале новой жизни.
— Я иду к тебе, мама, — шепнул он в слезах и исчез в лучах рассвета.
Часть 4. Восход. Глава 4. Венера
Арайя заснула на плече у своего вновь обретенного сына, когда их карета въезжала в стены Кассии. Демид ехал рядом на лошади.
— Мама, — шепнул Леон, нежно касаясь ее руки.
— Мы уже приехали, — встрепенулась Ари. Дара и Арно спали напротив.
— Мы в Кассии, мама, в твоем государстве.
Ари выглянула в окно. Город выглядел потухшим, словно после войны. Не было пышных цветов, фонтаны спали, но глаза притихших людей, выходивших ей навстречу, горели надеждой. Сердце Ари защемило.
— Что он сделал с нашей страной! — она достала носовой платок и вытерла лицо. — Клянусь, мы все исправим, — она с надеждой посмотрела на своего сына, — мы должны выполнить завет наших предков.
— Значит, все это правда, мама.
— Что, сынок?
— Что рассказывала мне Кайлима.
— Она жива? — резко выкрикнула Ари, в этой суматохе совсем забывшая о своей любимой нянюшке, ставшей ей второй матерью.
— Да, она все еще живет в Храме Селены, отец не решился разгромить его, боясь гнева Богов.
— Слава Всевышнему, — прошептала сквозь слезы Ари.
— Она говорила мне, что все не так, как мне кажется, — продолжал Леон. — Она учила, что настанет день, и ты вернешься, чтобы спасти королевство от разрушения. И еще она мне все время твердила, что ты любишь нас с Фелиной, но я не верил, так как отец внушал нам обратное.
Вскоре они подъехали к главному входу во дворец. Фелина встречала их в компании слуг. Она была уже совсем взрослой, хрупкая, одетая в нежно розовое платье, длинные русые волосы распущены и сплетены наверху розами, зеленые глаза полны слез.
Арайя первая выбежала из кареты и бросилась обнимать свою малышку. Они долго плакали, обнявшись. Ари шептала дочери, как скучала, как долго она ждала этого дня их встречи.
Когда Арайя вошла внутрь дворца, ее сердце невольно сжалось. Запустение, разруха, сырость и поблекшие краски кричали о горе, жившем в этих стенах долгие годы. Былое величие сменилось нищетой и ненавистью, щедро сыпавшейся с каждого обветшалого камня. Демид заметил боль его жены, сочившуюся из ее сердца. Он подошел к ней ближе и тихо шепнул на ухо:
— Мы все исправим, я тебе обещаю.
— Мама, твоя комната готова, там все выглядит так же, как и было до твоего отъезда.
Ари вытерла слезы с лица.
— Доченька, я бы хотела остановиться в храме Геры, надеюсь, он все еще стоит.
— Мама, да, только в нем я могла находить себе успокоение, — с улыбкой ответила Фелина.
Арайя и ее муж в сопровождении детей двинулись вглубь сада. Сияющий когда-то розовым перламутром каменный шатер, упирающийся резными колоннами в плодородные почвы родной земли, стоял теперь грустный, унылый, лишенный блеска и тепла. Капители утратили свою причудливую игру, потеряли цвет, казалось, что поругана сама идея данного храма — семья и любовь стали никчемным понятием в последние годы в Амалонии. Со слезами на глазах Арайя подошла к зданию, прикоснувшись теплой ладонью к холоду мрамора, словно желая согреть его.
— Ничего, — шепнула она, — скоро все измениться. Скоро все станет еще лучше, чем было.
Внутри все было по-прежнему, было видно, что Фелина действительно много времени проводила среди тишины этого дома. Из сада, единственного, не утратившего былую роскошь доносились чудесные ароматы жасмина, манговых деревьев, баньянов, смоковниц, бальзаминов, белой туберозы и золотистой чампы.