— Может, случайно кто-то оставил у тебя часть одежды? — настаивала я. — Подсунуть могли.
— Я пока в своем уме, Лиз. Что я, шмотки чужой не замечу? Да и не водила я к себе никого уж лет сто, а подсунуть куда мне могли? В дамскую сумочку?
— Но что-то же ведь эти ребята ищут? — воскликнула я. — И вещь эта им, видимо, очень сильно дорога. Они даже на убийство решились ради нее.
Вспомнив о нелепой смерти Варвары, мы с Юлей снова загрустили. Поняв, что подруга, похоже, и правда не знает, чего хотят от нее преступники, я по-настоящему испугалась. Это лишает нас возможности добровольно отдать им искомое, а переубедить неизвестно кого неизвестно в чем — такое вообще граничит с фантастикой.
Тем более они действуют так убежденно и целенаправленно, что чувствуется: в своей правоте парни уверены.
— Судя по записке, они не нашли свою драгоценность… — почесывая нос, предположила Юля.
— А это значит, все еще только началось, — закончила я ее мысль.
— Всегда удивляюсь тупости преступников, — раздраженно забегала по кухне подруга. — Нет бы написать: верни то-то и то-то. Так нет. Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что.
Бред!
— Знаешь, а это идея! — осенило меня. — Если они наблюдают за домом, то можно попробовать с ними договориться.
Я схватила два листа из принтера, скрепила их степлером и написала крупными буквами: «Что вы ищете? Скажите конкретно!» Потом я прикрепила это письмо на стекле кухонного окна.
— Теперь остается только ждать. Если они не совсем уж тупые, поймут: мы не в курсе того, что их интересует. Может, сунут в дверь еще одно письмо.
Юля с сомнением скривила губы:
— Или подумают, что мы приготовили им ловушку.
— Может, и так, — согласилась я. — Но попробовать стоит. Или ты предлагаешь что-то другое?
— Нет, — печально призналась Юля. — Я вообще не понимаю, что происходит. Спать ложилась — все было тихо и спокойно, а как милиция с утра разбудила, так я никак в себя прийти не могу. То одно, то другое… Ни минуты покоя, а главное, понять ничего невозможно…
— Не расстраивайся. — Я обняла подругу за плечи. — Потерпи немного. Вот увидишь, все разрешится лучшим образом… — Честно сказать, четыре месяца назад я напрочь перестала верить в положительный исход, но знать об этом Юле вовсе не обязательно. Особенно сейчас.
— Что же все-таки они могут искать? — не унималась подруга. — Что это за шмотка такая, за которую и убить не страшно? Сколько же она стоит, если даже бриллиантовое колье в компенсацию не подходит?
— Я думаю, не сама тряпка важна, а что-то, с ней связанное. Кто-то где-то в ней был, или пятна крови например…. Хотя бред это все! Так фантазировать можно до бесконечности.
— А может, там в карманах что-то было?
— Тогда придется вернуться к началу наших поисков. Откуда эти карманы появились в твоей квартире или в офисе? Нет, нужно ждать их ответа. Сами мы с тобой ни до чего не додумаемся. Ты ни с какими политическими деятелями или с мафиози не встречалась в последнее время?
— Да нет вроде. Как раз сейчас у меня плебейский период. В смысле, встречаюсь с интеллигентными, но нищими инженерами… Месяца три уже приличного кавалера на моем горизонте не появлялось. Чуть ли не самой за ресторан вчера платить пришлось.
— Не переживай, — посчитала я своим долгом утешить подругу. — Городок маленький, приличных мужиков по пальцам пересчитать можно. И все разобраны.
— То-то я смотрю, ты за четыре месяца ни с одним даже за ручку не прогулялась… А ведь девка ты видная, иногда прямо на улице парни останавливаются, сраженные твоей красотой…
— Не надо об этом, Юль, — с тоской посмотрела я на нее и отвернулась к окну. — Неужели ты не понимаешь, я сейчас и думать не могу о мужчинах. У меня муж четыре месяца назад умер!
Я его даже похоронить по-людски не смогла…
А ты говоришь… — К горлу подступил колючий комок, глаза покраснели.
— Извини, — с искренними нотками раскаяния в голосе попросила Юля. — Ты так хорошо держишься… Я как-то забыла… Ты мужа очень любила?
— Любила. — Усилием воли я быстро смогла взять себя в руки. — Очень, не очень… Не знаю.
Мне с ним было хорошо и спокойно. Я ведь здорово покуролесила в молодости, а Павла как встретила, и все это мне мишурой показалось.
Захотелось семьи, покоя, детей…. Не успели…
— Вы сколько прожили? — участливо спросила Юля.
— Четыре года.
— Немного, — протянула подруга. — Только-только медовый месяц закончился, по большому счету.
— Обязательно сейчас об этом говорить? — начала раздражаться я. — И так на душе погано.
— Я просто хотела сказать, что трудно, наверное, столько времени без ласки…
— Прекрати! — закричала я. — Это не твое дело. Поняла? И ничье!
— Извини, — испугалась Юля. — Я не хотела тебя обидеть.
— Ладно. Не бери в голову, — глухо отозвалась я. — Пойди посмотри, может, уже ответ пришел?
Вернулась Юля быстро. И без слов было понятно, что в дверях ничего не было. Я уже полностью взяла себя в руки.
— Ладно, сиди жди. Да дверь смотри никому не открывай, ни милиции, ни почтальону, ни водопроводчику. На задвижку запрись и сигнализацию включи. Поняла?
— А ты не можешь еще немного со мной посидеть? — робко спросила Юля.
— Мне нужно съездить домой и в магазин.
Вдруг и там сюрпризы нежданные… Мы ведь так и не поняли даже приблизительно, что от нас хотят…
— От меня, — поправила Юля.
— Это ты так думаешь. А я пока ни в чем не уверена. Ни в чем нельзя быть уверенным, если даже сути дела не представляешь… Мне правда нужно идти. Сюда в любой момент менты прибыть могут… Я, как домой попаду, телефон свой возьму, можно будет постоянную связь держать.
Держись, подруга, не дрейфь. Прорвемся, — ободряюще улыбнулась я и вышла из квартиры.
В магазин я входила с некоторой опаской.
Я уже привыкла к неприятным сюрпризам и ожидала их везде, в любом подходящем и неподходящем месте. На тихий звонок колокольчика из подсобки выскочила раскрасневшаяся Шура.
— Это вы, Елизавета Анатольевна? — смущенно залепетала она. — А мы с Юрой чай пьем.
Не присоединитесь, пока народу нет?
Как бы в ответ на ее слова в зал вошли сразу несколько женщин и устремились к стойкам с одеждой. Шура, вздохнув, поспешила обслуживать покупательниц. Я же прошла в подсобное помещение. За столом сидел смущенный Юра с чашкой в руке, перед ним стояла полная миска любимого Шуриного варенья из крыжовника.
Увидев меня, парень вскочил так резво, что чуть не выплеснул на себя жидкость из чашки.
— Чего ты дергаешься? Сиди, — сказала я и налила себе чаю. — Как день прошел? Никаких происшествий не было?
— Нет. Нормально все, — поспешно ответил Юрий.
— Что надумал?
— В каком смысле? — не понял парень.
— Работать у нас будешь? Или не понравилось?
— Не знаю еще. Вообще-то у вас прикольно.
А зачем вам охранник? Спокойно все вроде…
— Да глупость утром случилась. Залезли в магазин то ли наркоманы, то ли хулиганы. Взять ничего не взяли, а девчонку напугали. Отказывается работать без охраны.
— Что, совсем ничего не взяли? Даже денег? — удивился Юрий.
— Не бывает здесь денег приличных. Особенно на ночь их не остается. Вообще брать нечего.
Дураком надо быть, чтобы лезть сюда сквозь две двери железные…. Не думаю, что такое повториться может. Вторых таких дураков сложновато найти будет.
— Тогда и охрана не нужна… — протянул парень..
— Это мне решать. Тебя уговаривать не стану, если не хочешь.
— Да нет, я не против, — поспешил заверить Юрий. И вдруг резко сменил тему:
— Одежда у вас, я посмотрел, хорошая вся такая, и не скажешь, что ношеная.
— Зато цена в пять раз ниже, чем у новой, — рассеянно заметила я, думая о своем.
— Вы сами, наверное, только тут и одеваетесь.
— Я — нет. Брезгую, — коротко ответила я. — А девчонки с ног до головы экипируются, не отходя от рабочего места. Всю зарплату тут оставляют. Хотя, если честно, то и они в последнее время интерес к шмоткам потеряли. Набрали всего под завязку. А ты посмотри. У нас и мужских вещей хороших много. Вчера четыре мешка привезли, ты поспеши, выйдет с больничного Надежда — все самое лучшее для своего мужа и сыновей утащит. Пользуйся моментом. Можешь зарплату за сегодняшний день вещами взять. Если подороже получится, ничего страшного.